— Куда приглашения? — не поняла Гермиона, всё ещё покачивая на руках мальчика.
— На свадьбу, — сквозь зубы выдавил Драко, всерьёз предполагая, что она растеряла последние мозги, общаясь со своими любимыми маглами.
— Понятно. Чаю? — а вот и проснулась запоздалая вежливость. Благодарить Мерлина или дать ему по башке, за то, что эта светлая мысль не посетила лохматую голову раньше?
У него было много дел. Много дел и ещё пара десятков приглашений в кармане пиджака. Он и так унизился достаточно, приперевшись в этот магловский район, словно какой-то бродяга. Гордые и мнительные Поттеры видите ли за безопасность, и камин у них не рабочий, стой под дверью и ломись, как попрошайка. Слишком много дел. Слишком голая Грейнджер посреди этой отвратительной гостиной.
— Зелёный, пожалуйста.
Ещё и «пожалуйста». Совсем двинулся?
Гермиона вскинула брови от такой неожиданной вежливости. Она-то надеялась на гордый отказ и кривоватую усмешку, но раз уж предложила, не выгонять его теперь?
Малфой сел на кресло перед журнальным столиком и хмуро посмотрел на развороченный диван со смятым пледом, на котором только что лежала нянька со своим крестником. Огромное ведро каких-то сморщенных кусочков непонятно чего стояло на полу, а несколько штук валялись на ковре вокруг картонной посудины. Захотелось вытереть руки, хотя он даже не до чего не дотронулся. На большом телевизоре в деревянной нише лениво текли титры под какую-то грустную песню. Драко смутно представлял себе, что такое кинематограф, но знал, что сидение перед чёрным ящиком — одно из любимейших занятий маглов.
Грейнджер руками орудовала на кухне, без слов и палочки заставляя посуду двигаться. Сын Поттеров, кажется, проснулся у неё на руках, он что-то пролепетал и Гермиона быстрым шагом скрылась с ним на лестнице. Она вернулась без ребёнка, торопливо прошествовав по комнате к кипящему чайнику.
Когда сервиз в цветочек приземлился на журнальный столик, Драко налил себе чаю и немного отхлебнул из фарфоровой кружки. Хотя бы посуда в этом доме была достойная.
Гермиона присела сбоку от него на диван и закинула ногу на ногу. На левом бедре красовался небольшой шрам, и Малфой догадывался о природе его появления. Он поставил чашку на стол и хотел потянуться за сахаром. Правда за сахаром, но дурацкие бёдра Грейнджер, неприлично голые, забирали слишком много внимания, тянули на себя, и он даже не заметил, как его пальцы зависли над белой, чуть выступающей полоской кожи на её ноге. Хотелось наорать на неё и сказать, что она выглядит, как херова домохозяйка, как бездомная собака без имени и рода, что перед ней мужчина, а не её дружок Поттер, позволяющий ей в собственном доме щеголять в таком отвратительном виде. Хотелось сказать, что у неё нет и капли уважения к окружающим и к самой себе, раз она позволяет подобным вещам оказываться на своём теле. Сейчас она дико раздражала, и Драко пожалел о том, что позволил себе некоторые вольности по отношению к этой дуре на приёме во вторник.
Некстати в его голову ворвалось другое наваждение с участием маглорождённой ведьмы. В том же недопустимом наряде она сидела на кровати в его спальне, а у её ног игрался светловолосый малыш, называющий её мамой и тянущий к ней маленькие руки.
Да что за бре-е-ед? Ребёнок со светлыми волосами может сидеть только в ногах у Астории, одетой в плотное элегантное платье, с высокой причёской и кольцом на безымянном пальце. Только у его будущей жены, достойной этого женщины.
Драко словно заворожённый провел по шрамику пальцами, будто бы тот всё ещё болел, а он хотел облегчить эту боль. Грейнджер застыла, выпучив на него свои огромные глаза и с шумом выдохнула. Она явно не знала, как реагировать и боялась реакции в ответ, но Малфой резко одёрнул руку и откинулся в кресле, будто бы не касался её только что своими холодными руками.
— Странно, что после Помфри остался шрам, — блондин отпил из чашки подостывший чай.
Отвратительный, к слову, чай.
— Странно, что у меня осталась нога, а шрам — это ерунда, — Гермионе жуть как хотелось поязвить.
Какого чёрта он творил? Разве так ведут себя люди после помолвки? Если он решил, что может лапать её, где хочет и когда захочет, то этот слизняк глубоко заблуждается. Она ждала Рона, а не эту аристократичную задницу, несомненно по достоинству оценившую дом её лучшего друга и её саму. Да он уже небось перевёл всё это в золото и посчитал, какой ножки стула в его доме, стоило это «богатство».
Малфой опустил взгляд с её лица на голую грудь под футболкой с надписью «Уизли». Соски слегка проступали через ткань, вздымаясь от дыхания и Драко решил, что с него достаточно. Он не в публичный дом пришёл. Он, мать вашу, должен был вручить козлине Поттеру приглашение на собственную свадьбу, а не лицезреть перед собой полуголую девицу за чашечкой чая в его гостиной.
— Мне пора, — Малфой со звоном поставил чашку на блюдце и встал, поправляя брюки.
Грейнджер встала следом и молча взяла в руки чашки. Она сама отнесла их на кухню и пока её ноги делали несколько этих шагов, Драко неотрывно смотрел ей вслед, не в силах оторваться от лёгкой походки на носках. Хотелось подойти сзади и резко прижать её к кухонной столешнице, чтобы она охнула от неожиданности и вцепилась пальцами в шкаф. Провести ладонью по голой коже, шлёпнуть по ягодице и погладить покрасневшее место рукой, сминая горячую кожу. Хотелось легонько взять её за горло и притянуть голову на своё плечо, упереться в тощую задницу стояком и глухо застонать прямо в проколотое ухо. Провести по серебряным колечкам языком, прикусить хрящ зубами и войти в неё, отодвинув шорты вместе с трусами. В горячую и всю мокрую, такую мокрую, что у него сведет зубы, и он кончит от двух толчков. Он трахнет её на чёртовой поттеровской кухне, вылижет её всю на журнальном столике, накажет как следует за этот нелепый видок, в котором она поимела наглость распахнуть ему дверь. Он сам её поимеет, да так сладко, что она будет слизывать его сперму со своих пальцев, пока не…
— Малфой, ты слышишь меня? — тёплые карие глаза заглядывали в ледяные серые. Гермиона стояла перед ним секунд десять, прежде, чем он удостоил её взглядом.
Он покачал головой, стряхивая с волос фантазию. Эта сука делала что-то невероятное. За два года с Асторией он не смотрел в сторону других женщин, не желал их, не думал и не собирался. Видит Мерлин, ведьмы и даже обычные маглы много раз пытались его соблазнить и прикладывали для этого гораздо больше усилий, чем эта лохматая дура в растянутой футболке Уизли. Он не повёлся ни разу, не почувствовал и крохи возбуждения или хотя бы мимолётного влечения. Его чуть не трахнула какая-то шизанутая кузина его будущей жены прямо на том приёме в Мэноре, но он не повёл и глазом, стёр пьяной стерве память и отправил домой трезветь, а ведь чисто внешне она была просто шикарна.
И вот, пожалуйста, несколько шагов по гостиной Поттера, у него уже стоит так, что хочется немедленно залезть в душ и отдрочить, как малолетка.
Нет, Грейнджер, ты так просто мою жизнь не разрушишь. Слишком многое поставлено на карту. Ты — никто и звать тебя никак. Ты не имеешь права заявляться полуголой в мою душу и крушить всё на своём пути.
Руки сжались в кулаки. Верхняя губа дрогнула от накатившего бешенства и во взгляде девушки напротив читался неподдельный испуг.
Бойся. Бойся, блять. И уёбывай из моей головы!
— Я приду в понедельник, — рыкнул Малфой и вылетел из дома Поттеров, хлопнув дверью.
Маленький Джеймс проснулся и заплакал, заставив Гермиону вихрем подняться в детскую, чтобы его успокоить.
В понедельник они и встретились. Гарри и Джинни задержались в командировке и прибыли только к девяти вечера. Гермиона стояла в прихожей и завязывала шнурки на кроссовках, когда в дверь настойчиво постучали. Отец семейства, ещё не успевший скинуть легкую ветровку, тут же дёрнул ручку и впустил в дом как всегда шикарно одетого блондина, он был предупреждён о скором визите бывшего слизеринца и не удивился, завидев серые глаза на своём пороге. Они о чём-то коротко переговорили, обменялись рукопожатиями и Малфой вручил Поттеру приглашение. Драко собирался открыть дверь и спешно уйти, расправившись со своей миссией, когда вдруг заметил Грейнджер в узких джинсах и лёгкой куртке, тоже спешащей на выход.