Она поперхнулась от такого неожиданного перехода.
— Он тоже писал статьи для «Федералиста»? Или ты сейчас пошутил?
— Не пошутил, — засмеялся Савелий, довольный произведённым эффектом. — Но после «Федералиста» учёные пошли дальше, взяли писателей, масштабно исследовали творчество Хэмингуэя, Стейнбека, Воннегурта, Марка Твена, Владимира Набокова, Джоан Роулинг и нашли определённые закономерности. Например, выяснили, что у англоязычных авторов тем сильнее произведение, тем меньше в нём наречий. А слог Хэмингуэя не так уж краток, как ему приписывают.
— А лиловый?
— Слово, что, хотя бы единожды встречается во всех романах автора «Лолиты», и в сорок четыре раза чаще, чем у любого другого автора. Любимые слова Рэя Брэдбери — ветхий и корица. Он сам об этом сказал и после подсчётов оказалось, что так и есть, он использует их часто, хотя бы раз на каждые сто тысяч слов. Но не меньше ста раз на каждые сто тысяч — слова морозильник, чёрт побери и выдохнул. У Агаты Кристи в этой выборке — следствие, алиби, страшный. У Джоан Роулинг — палочка, волшебник, зелье. У Джейн Остин — учтивость и неблагоразумие. И снова о Хэмингуэе. Его любимые слова — консьерж, за кормой и коньяк.
Эвита развела руками.
— Потрясающе. И ты написал программу, где каждый желающий может сделать такой анализ самостоятельно?
— Можно сказать и так, — Сава отложил вилку. Пока они говорили принесли второе, какие-то закуски, налили им тёмное, как безлунная полночь, вино. — Я создал алгоритм и на основании его — простейшую программу. Но её заметили.
— И-и-и?… — последовала Эвита его примеру и подняла бокал.
— И теперь меня ненавидят все студенты всех ВУЗов мира. Потому что у меня купили этот алгоритм и создали на базе него программу «Антиплагиат».
— Тогда за тебя! — протянула ему бокал Эвита.
— За наше успешное сотрудничество, — встречно предложил Сава и она согласилась.
Сделала глоток.
— М-м-м… — промычала довольно.
Потом ещё глоток. И ещё. И в итоге выпила всё.
— Значит эти двести пятьдесят тысяч долларов оттуда? — спросила Эвита, отставив пустой бокал.
— Ну-у-у, да, — не став дожидаться официанта, Сава наполнил его сам.
— Что ещё за «ну»? — подозрительно прищурилась Эвита.
— На самом деле мне предложили миллион. Но я решил, что лучше каждый год, скажем, по сто тысяч, чем миллион единовременно. М-м-м… — следуя её примеру, замычал он, заедая вино чем-то божественно прекрасным из оленины, кажется тем самым тартаром.
— О, месье открыл на свою программу подписку? А что так можно было?
— Как видишь, — пожал он плечами. — Я попросил в десять раз меньше, но ежегодно, и за каждую новую программу на базе алгоритма — столько же, и покупатель с радостью согласился.
— Мне кажется, тебе говорили, что ты идиот.
Он усмехнулся.
— Каждый первый. Но в итоге сейчас их три, программы на базе алгоритма. Конечно, это не миллиарды моей семьи, но… мне хватает. А ещё у меня есть профессия и работа.
— Твои родители должны тобой гордиться, — сказала Эвита.
На этой торжественной ноте они закончили ужин, до того поболтав ещё о том о сём и допив вино.
— А историю про родителей, — показала она на него пальцем, — ты мне ещё расскажешь. Потом. И да, — протянула она ему чек, — я не буду настаивать.
— О, — коварно улыбнулся Сава, расплачиваясь. — Это же первый шаг на пути к «да».
— Может быть, — кокетливо пожала она плечами и засунула ему в карман ключи от квартиры, про которые он чуть не забыл.
Он посадил её в такси. И даже не потерял при этом бумажник.
И заказал машину для себя, чтобы съездить за вещами.
Ресторан находился в пешей доступности от его нового дома, и Сава решил, что они непременно сходят туда снова.
С Эвитой.
На том и расстались в этот бесконечный и полный событий день, чтобы…
Чтобы завтра встретиться снова.
Потому что Алекс Астахов коротким звонком пригласил их обоих к себе на обед.
Глава 40. Эвита
Я сидела на диване в гостиной скромного папиного дома, размером в несколько акров (и это только газон), открыв на коленях ноутбук. Исподтишка наблюдала как отец проводит для Савелия экскурсию и с невинным лицом инквизитора между делом ведёт допрос с пристрастием.
Честно говоря, я бы не приехала. Даже к телефону подходить не хотела и разговаривать с этим предателем. Но отец пошёл на беспрецедентные меры, чтобы меня услышать: позвонил бывшей тёще, с которой два года не разговаривал. Пусть только затем, чтобы она дала мне трубку, но это был Поступок, и я нехотя ответила.