И чуть не обделалась по-настоящему, когда открыла следующую дверь.
— Мать твою… Констанцию! — схватилась я за сердце, увидев лысую бабу.
Потом, конечно, я поняла, что это просто манекен или что-то в этом роде. Но увидев следом парики на круглых пластиковых головах, дальше не пошла.
Ну мастерская и мастерская. Плевать на неё. Куда больше сейчас меня беспокоили скрип и стоны, что никак не стихали. Словно на улице разгулялась буря и дом стонет и скрипит под её натиском. Вот только бури никакой не было. За окнами клонился к ночи безмятежный летний вечер. И даже листья на деревьях не шевелились — такая стояла тишина.
Глава 47
Пройдя весь коридор, что и был средней, выгнутой полукругом частью дома, я свернула в правое крыло. Правое, если стоять лицом к фонтану внизу во дворе. Но там звуки стали тише, поэтому я вернулась назад и пошла налево.
Звуки усилились. В одном месте, где они шли прямо из картины в мой рост, я замешкалась. Но потом сообразила, что этот гобелен с отвратительной сценой английской охоты, где тощие узкомордые собаки терзали какое-то несчастное животное под присмотром восседающих на лошадях кавалеров — лишь прикрытие.
Потянув его в сторону, я оказалась в небольшой нише и… нашла их, голубков.
На большой королевской кровати, где нефтяной магнат, наверное, строил планы о захвате мира, они самозабвенно занимались любовью.
Нет, на самом деле они были не «голубки». Они были мужчина и женщина. И насколько мне позволяло видеть сетчатое полотно фальшивой стены, сквозь которую во времена постройки в комнату, видимо, должно было проникать тепло печи с нижнего этажа, это была очень красивая молодая женщина. И… ладно скроенный мускулистый светловолосый молодой мужчина, на котором она стонала.
Мне повезло явиться в разгар кульминации. Но ровно, когда эта буря, что раскачивала весь дом, стихла, я всё равно включила телефон на запись.
— Всё, всё, одевайся, — небрежно кинул какую-то тряпку мужчина, когда женщина попыталась урвать немного ласки и неги в его объятиях. Сам он тоже поднялся и начал натягивать одежду.
— Ты куда-то торопишься? — поймав платье, так и держала она его в руках.
— Я нет, а вот ты — да. Я же сказал: сегодня не приходи. Сестра вот-вот должна приехать, — посмотрел он на часы. И раздражение и в его тоне, и на его лице говорило само за себя. — Чёрт! Уже приехала, — выглянул он в щёлку плотно закрывавшей окно шторы, стремительно пересёк комнату и распахнул дверь: — Кира, шевелись! По дороге оденешься, она уже поднимается.
— Увидимся? — зажав в руках свои вещички остановилась перед ним эта Кира.
— Да, конечно, — чмокнул он её небрежно, — но в следующий раз приходи, когда что-нибудь узнаешь.
Я слышала, как её босые ноги прошлёпали мимо моего укрытия. А с другой стороны уже слышался стук каблуков.
Сестра?! Скривилась я, недоумевая, пока приближался этот стук.
И чуть не выронила телефон, когда в комнату вошла… Милена Климова.
Глава 48
— Какого чёрта? — заявила она с порога вместо «здрасьте». — Я же сказала, что продаю дом. И чтобы духу твоего здесь не было.
— Мы тысячу раз это обсуждали, — подхватил мужчина с пола обронённый девушкой чулок, пока недовольная госпожа Климова осматривала комнату, принципиально на него не глядя, и сунул под подушку. — Ты не можешь его продать. Он мой.
— Ты сдох, — резко развернулась она. — Не забыл? Тебя больше не существует.
— Я сдох, потому что так было надо. Тебе.
— Нам, — поправила она, уперев руки в бока. — Нам обоим это было выгодно.
— Ну, конечно! — взмахнул он руками. — Только ты получила всё, а я…
— А ты получил свободу. И новую жизнь. А не тюрьму из-за проклятой наркоты. И не психушку, куда тебя, наверно, правильнее было бы сдать. Безбедную новую жизнь. И деньги на все свои фокусы. Или чёрт его знает, чем ты там занимаешься, но твои неуёмные аппетиты разоряют мою компанию.
— Нашу компанию. И ты прекрасно знаешь, чем я занимаюсь.
— Чем? — всплеснула она руками. — Ищешь прокля̀тый изумруд?
— Не прокля̀тый, а про̀клятый.
— Вот именно, он был проклят. И это чёртово проклятье сбылось. У этого рода нет наследников.
— У этого рода есть наследник. Я, — развёл он в стороны руки.
Видимо, она хотела повторить «Ты — сдох», но только выдохнула.
— Я больше не буду финансировать твои бесцельные поиски, Влад. Просто займись уже чем-то полезным. Тебе тридцать пять лет. Тридцать пять. А ты всё играешь в поиски сокровищ и вызываешь духов. Открою тебе секрет: потустороннего мира нет. Твой прадед не придёт и не расскажет свои секреты, сколько бы чёрных свечей ты не поджёг и чьей бы кровью ни писал магические знаки. Он ещё при жизни позаботился о том, чтобы унести их с собой в могилу. И после смерти не расскажет тем более.