– Бес, а ты летал когда-нибудь? – задержав дыхание я смотрела в его серьёзные глаза с надеждой и страхом ожидая ответа.
– Не думаю, что смог бы, малыш.
Мы ещё немного там побудем и вернёмся в свои казённые кровати. Бес на рассвете уедет, и я потеряю надежду его вновь увидеть, а со временем пропадёт и желание. Не хочу вспоминать, что было дальше. И в реальность обратно не хочу. Гори оно всё...
Глава 8
Антон
Почему мне казалось, что страдания Майи подарят мне покой?
Я тщательно обрабатываю специальным спреем глубокий ожог на её плече, чувствуя, как дико мутит от ненависти к кретину, который сделал с ней это. Мой одурманенный спиртным и воспалённый содеянным мозг навязчиво твердит, что дела её плохи. Пальцы трясутся, касаясь влажной кожи над сонной артерией. И выдыхаю, лишь нащупав слабый, но равномерный пульс. Резкая бледность девушки сводит с ума, а вид обескровленных искусанных от боли губ выворачивает его остатки наизнанку. Руки слепо скользят под её спину, вдоль по холодным предплечьям, на ощупь, распутывая стянувший их пояс, а глаза неотрывно сверлят застывшее восковой маской лицо. Неужели перестарался, дурак?
Вопреки ожиданию тревога за её самочувствие жгутом затягивает горло, так, что толком и не вдохнуть. Она бьётся паникой в висках и туго натягивает нервы. Я слишком долго смотрел в её ведьмовские глаза. Впустил их туда, куда другим путь заказан. Впустил намного дальше, чем позволяется входить посторонним. И уж тем более недругам.
Распутав Майе руки, принимаюсь за ремень, фиксирующий лодыжки, а в голове неотвязно пульсирует её сбивчивый шёпот: "крылья слишком... хрупкие... А ты когда-нибудь летал?". Если бы зло совращало подобным голосом, я бы давно уже, послушным псом перешёл на его сторону без особой разницы, что бы оно мне при этом нашёптывало. Но всё же именно эти слова почему-то задевают за живое. Они как назойливая мелодия, текст которой крутится на уме, а вспомнить целиком не получается, но отчего-то очень надо.
Да ну нафиг...
С животным ужасом замечаю, что невольно поглаживаю её стройные обтянутые чулками ноги, жадно касаясь кожи над кружевной резинкой, и яростно трясу головой, чтобы выбраться из паутины тягучего марева. Никого ещё я не хотел так остро, с таким отчаяньем и так... низко.
Пячусь от неё, как от чумной, спотыкаясь о поваленные в драке стулья. Мне бы сбежать. Уйти без разницы куда, лишь бы подальше от её чар. Даже лёжа в отключке эта девка потихоньку наматывает на свой маленький кулачок мои дрожащие внутренности. И я ненавижу за это нас обоих. Её за то, что сотворила с Егором, а себя за то, что вместо ожидаемого от возмездия кайфа, жалею и каюсь как последняя тряпка. И, что хуже всего, хочу её. Всю без остатка. Хочу, как зелёный сопляк, до умопомешательства, забывая, почему она здесь и за что.
В ванной засовываю голову под струю холодной воды, стыдясь своего порыва, а следом, холодея, соображаю, что бросил её одну, без сознания. "Молодец, Бестаев, ты просто король мудаков!". Забегаю обратно в гостиную, прихватив с кухни стакан воды. Майя лежит как я её и оставил. Неподвижная и хрупкая, с разметавшимися по столу огненно-рыжими волосами. Надеюсь это не её натуральный цвет, он ей совершенно не подходит. Эта девушка не пламя. Но она живительный воздух способный, в один вмиг его распалить.
Вот же придурок! Снова думаю не о том...
Пока прожигал её паяльником, был чуток адекватней. Какая мне к чёрту разница до её волос? Ну, необычная, не такая как все. Жаль, судя по бреду, что срывался с её губ, наверняка наркоманка. Хотя это меня так же совершенно не касается.
Склоняюсь над девушкой, чтоб привести её в чувство и переложить на диван. На краю сознания гложет чувство чего-то неправильного, но я его упрямо прогоняю. Эта ситуация априори не может быть нормальной. Сам не успеваю понять, как умудрился проигнорировать почти звериное чутьё и позволил себе расслабиться. Слишком резко взрывается в моей нетрезвой голове вспышка боли и слепит столь желанным сегодня забытьем.
Кира
Вот и сбылась моя заветная подростковая мечта – Антон Бестаев лежит у моих ног. Хочется думать живой. Впредь нужно быть аккуратней со своими желаниями, они у меня хоть и воплощаются достаточно редко, но все как назло через одно место. Впрочем, глядя на его равномерно вздымающуюся грудь, не трудно догадаться, что этот холённый мерзавец всего-навсего спит беспробудным сном. А разбитая о его больную голову бутылка послужила ему колыбельной.