Удачно я не стал раздеваться, к Сане ночевать поеду. Развернувшись, иду к выходу, подальше от соблазна придушить завравшуюся Олю, но в дверях меня останавливает её злой окрик:
– Антон, скажи, чем она лучше?! Я же люблю тебя...
О стену в шаге от её красивого личика разбивается бутылка с гранатовым соком. Оля испуганно моргает, а я удовлетворённо улыбаюсь, разглядывая брызги на её волосах, не растерял за годы былую меткость.
– Мне жаль.
Неделю спустя
Надежда найти Киру своими силами тает как сахар в кипятке. Она как сквозь землю провалилась. В соцсетях исчезли даже странички Майи, а у самой Киры их будто и вовсе нет. Приходится признать, что мне ничего не известно ни о самой девушке, ни об её жизни. С кем общается, где живёт, что любит, ничего этого мне и в голову не пришло спросить при встрече. Ещё бы, меня тогда занимали совсем иные мысли. Например, как помягче отшить Олю, или где взять терпения, чтоб не послать куда подальше лучшего друга, шокированного моим неожиданным походом на лево, в нашем кругу измены никогда не приветствовались. От Сани я отвязался, заявив, что мне крышу сорвало, и не соврал ведь. Кстати у его невесты отец оперуполномоченный по особо важным делам, неохота его дёргать, но я в тупике, а он как мне помнится, настойчиво предлагал свою помощь. Мы с Саней дочь его единственную спасли, под колёса бросится не дали, когда у неё срыв после измены бывшего случился. Видимо тот самый случай как раз представился.
Наливая себе крепкий кофе, настраиваюсь на разговор и неспешно проматываю внушительную ленту контактов. Настроение ниже плинтуса: на работе завал, накладка с партией запчастей, налоговая, экологи, Госстандарт, куча бумажной волокиты с которой мне приходится возиться самому, так как Саня занят своей предстоящей свадьбой, и всё это на фоне затяжной бессонницы. И если днём ещё получается отвлечься, загрузив мозги работой, то с приходим ночи в голове что-то перемыкает. Смотрю в темноту, а перед глазами картинки калейдоскопом адским сменяются. Прошлое, настоящее – все вперемежку. И в каждой непременно Кира, её улыбка, голос, запах. Вспоминаются забытые обрывки разговоров, событий, тогда ничем не примечательных, а стоит вдуматься, и стыд берёт за глупость свою непроходимую. Спрашивается, как я мог не понимать, что нравлюсь Кире? Столько случаев буквально кричали об этом, а я ни сном, ни духом.
Взять к примеру Валентинов день, когда после отбоя в бутылочку играли. Мы тогда у старших девушек в комнате повеселиться собирались, а Кира следом увязалась. Увидев её под дверью, я чуть челюсть не потерял, куда ей в тот вертеп соваться? Прогнать хотел, но она такими глазами смотрела, что сердце дрогнуло, разрешил полчасика рядом побыть. Под бок к себе посадил, а сам с Анжелкой в гляделки играю. Тут Митя карты в сторону отложил, тоже играть к нам подсел и Кире ненавязчиво присоединиться предложил. Я рта раскрыть не успел, чтоб послать его на три весёлых, как она взяла да и согласилась. Крутит бутылку – горлышко на меня указывает, все ржут, говорят: "Теперь целуй, иди. С языком, как положено, здесь тебе не ясли". Кира смотрит на меня глазищами огромными, красная вся как рак. Я выручать не спешу, сама виновата. Помучаю, думаю немного, и спать проведу, чтоб по дороге никто не обидел. Подошла она ко мне, лоб испариной покрыт, губы нервно облизывает и краешек кофты пальцами мнёт, стесняется. Ладошки прохладные мне на скулы кладёт, маленькая такая, взволнованная.
"Ну, хватит, – думаю. – Урок усвоен", глажу по волосам и заявляю, что рано ей в такие игры играть. А Анжелка, не будь дурой, заменить её вызывается. Целовалась она знатно, все мысли из головы повылетали, еле оторвался. Сижу как пьяный, дыхание перевожу, гормоны кипят, продолжения требуют. Думаю, мелкую отведу, и зажжём, а Киры уже рядом нет, к себе сбежала. Мы с Анжелкой следом пошли, проведать её. Кира на кровати своей лицом к стене лежала. Я подходить не стал, чтоб не смущать ещё сильнее и со спокойной совестью повёл Анжелку к себе, порезвиться пока комната пустует. На следующий день Кира в столовой не появилась ни к завтраку, ни к обеду. Я булочку свою салфеткой обернул, в карман сунул и ей понёс, а она так и лежит ледяная вся, зарёванная. Устроился рядом, обнял её и сам не заметил, как уснул. Впервые после трагедии без кошмаров.
Сейчас я готов почку отдать, чтобы иметь возможность проснуться вот так, с ней рядом. Обидел я её сильно, что тогда, что сейчас обидел. Паяльником не кожу ей выжег, а остатки своей человечности. Вспомню, и тошно становится, а подобных моментов, где она она страдает по моей вине десятки и каждый лезвием по сердцу. Но я добровольно продолжаю в них тонуть, чтоб хоть так стать к ней немного ближе.