Букин опустив глаза, предательски молчал. Ему было понятно, что он разоблачен и обратной дороги нет.
– Будем говорить, или в молчанку играть? – закричал Морзабоев.
Вдруг стук в дверь. С разрешения в кабинет заходит Дронов, представляясь по случаю прибытия, он садится на стул по указанию Богатырёва.
– Что-то случилось, товарищ полковник?
Богатырёв не сводил взгляда с него, и покручивая в руке пачку «Герцеговины», вдруг произнес:
– Где документы, Андрей?
– Какие документы, товарищ полковник? – недоуменно переспросил он.
– Документы по операции «Ладожская тропа», где?
Дронов видимо понял, что это пришли за ним, улыбаясь во все лицо, ответил:
– А-а-а, документы?!
После чего все произошло за какие-то несколько секунд.
– Андрюха, беги!!! – вдруг закричал Букин, достав из кармана гранату, и тотчас же выдернув чеку швырнул в нашу сторону. Дронов оттолкнувшись от стола, побежал на выход. Раздался страшный взрыв…
***
Дорого мы заплатили тогда за эту операцию по спасению жителей Ленинграда от голодной смерти. Сколько жертв было принесено ради того, чтобы найти этот маленький клочок земли, по которой в город поставляли оружие, медикаменты, боеприпасы, пополнения, эвакуировали гражданских. Это было начало легендарной «Дороги жизни», которая просуществовала до марта 1943 года. Могли ли мы тогда знать, что Дронов и Букин сотрудники «Абвера». Что они специально были засланы в Ленинград, с целью проведения разведывательных действий. Мог ли я знать тогда, что Варвару выпустят из тюрьмы сразу после провала вышеуказанных агентов. Могли ли мы знать тогда, что двадцатого декабря 1941 года, верховный главнокомандующий товарищ Сталин, подпишет своей рукой списки, с перечнем фамилий всех участников и организаторов операции «Ладожская тропа»: майор Яковлев, лейтенант Яковлева, лейтенант Столярчук на присвоение высокого звания «Героя Советского союза». Так же товарищ Сталин подписал и другой список на присвоение данного звания… посмертный! Чьи фамилий навсегда останутся в истории как павшие за свободу и независимость нашей Родины! Могли ли мы тогда знать, что именно пятнадцатого декабря 1941 года, будет последним в жизни днём, для капитана Морзабоева, для полковника Богатырёва, для старшего лейтенанта и моего давнего заклятого «друга» Дронова и его подельника лейтенанта Букина, для нескольких бойцов имен которых я даже не знаю, да и не узнаю теперь… потому, что этот посмертный список, замыкаю я…
«Возвращение»
Холод собачий. Все тело трясет от него. Лежать не удобно. Что-то в спину упирается, острое и твердое. Еще и голова дико болит, разрывается. Открываю глаза. Лежу в яме, чем-то похожее на погреб, слева лестница прикрученная, справа тьма. Наверху примерно около двух метров высотой, открытый люк погреба. Крышка лежит рядом со мной. Жуткая тишина. Я пытаюсь встать, с трудом получается, но я все же добиваюсь своего. Цепляюсь окровавленными руками за лестницу, шаг, второй, третий, четвертый и я наверху. Вышел из сарая, снимая петлю оборванной веревки со своей шеи. Темно. В бликах луны, подсвечивается моя машина, находящаяся рядом с колодцем.
«Что же со мной произошло?» – спросил я себя. Почему я видел войну? И где все? Где дед? Егор? Варвара?
Тьфу ты черт возьми… приснилось же такое. Ко мне вернулась память. После пережитого, во мне кардинально все поменялось. В таком недоумении, я шаркал по тьме до машины. Сел за руль. Несколько отдышавшись, я завел двигатель. «Что же произошло? Черт, я же хотел покончить с собой, идиот!» – пробормотал я про себя. Я выехал на трассу, и без остановок, на всех парах добрался до Саратова.
На въезде в город, меня вдруг начало тошнить и жутко кружится голова, я боялся снова потерять сознание. И я решил заехать к себе в клинику. После обработки моими коллегами головы, мой сменщик и бывший научный руководитель Ефремов, напомнил мне про деда, которого я толкнул тогда после «Бессмертного полка». Ефремов рассказал мне, что он скончался несколько часов назад, и что в отделение звонили родственники и хотели бы со мной встречи. Они меня ожидали в терапевтическом отделении, где и скончался не давно проклинающий меня ветеран. Зайдя в отделение терапии, я увидел, как возле двери сидит, девушка вся заплаканная и в руке держит фотографию, старую, потрепанную временем.