— Здравствуй, Руби, — сказал Уоррен с порога. Приветствие походило на стук в дверь — такое же неторопливое и отчетливое. Уоррен никогда не говорил «привет» или «рад видеть», признавая только «здравствуй» или что-нибудь еще более формальное.
— Уоррен? Что стряслось? — поинтересовалась Руби. Она любила говорить бывшему мужу «что стряслось» или «как твое ничего», с удовольствием пересыпая его трескучие правильные фразы веселым сленгом. Уоррена раздражала и озадачивала подобная манера, но с недавних пор Руби это нравилось.
— Проезжая в непосредственной близости от дома, я счел правильным остановить автомобиль и забрать остатки моего имущества.
Руби несколько секунд расшифровывала услышанное. Уоррен обожал высокий штиль и неестественно длинные предложения. Так очевидец событий, которого угораздило оказаться вблизи взрыва в колодце связи или увидеть, как грабят «Старбакс», в интервью для местных новостей отчаянно пытается сойти за умного, выражаясь выспренно и длинно.
— А, твое барахло, — догадалась Руби и махнула в направлении кухни: — Вон оно там.
Вообще-то Руби говорила правильно, не произнося местоимения, но не упустила возможности подразнить экс-супрута (раздосадованный Уоррен выглядел невероятно комично).
— Вон оно там? — переспросил он.
— В кухне. Я сгребла его в кучу. Ща принесу, — пообещала Руби, оставив Уоррена в прихожей и отправляясь за его вещами, на которые наткнулась, разбирая чердак.
Руби познакомилась с Уорреном четыре года назад в «Красти-Кэр», компании, занимающейся медицинским страхованием, где Руби работала к тому моменту семь лет. Уоррен, будучи сотрудником отдела технического обслуживания, решал разнообразные технические проблемы и восстанавливал угробленные документы «чайникам», к которым причислял и Руби. Они познакомились, когда Уоррен зашел наладить компьютер и обновить программы. В течение довольно нудного процесса установки Руби пришлось сидеть без дела, убивая время светским разговором. Ее сразу же замутило от трескотни и снисходительного тона собеседника, но больше заняться было нечем — клавиатурой завладел Уоррен, волей-неволей пришлось разговаривать. Закончив работу, Уоррен ушел. Руби сразу же забыла о технаре и зануде и очень удивилась, когда назавтра Уоррен позвонил с вопросом, не хочет ли она «разделить с ним вечернюю трапезу». С помощью дедукции Руби догадалась, что речь идет об ужине, подумала: «Почему бы и нет, черт возьми» — и согласилась.
Телефонный звонок Уоррена вызвал в ней смешанные чувства. С одной стороны, ей льстило приглашение на свидание — такого не случалось уже несколько лет. С другой стороны, парень ее совершенно не интересовал — нудный, скучный, да и смотреть особо не на что. У Уоррена, как и у нее, имелись лишние килограммы, но они не были равномерно распределены по телу: узкое лицо, длинные тонкие руки и ноги, плоская задница; весь жир отложился на животе. В целом Уоррен выглядел очень высоким беременным мужчиной, к тому же небрежно одетым, словно вскочил с постели и напялил первое, попавшееся из того, что валялось на полу.
Через несколько дней они ужинали в «Городском бистро» в Арлингтоне. Закусочную предложила Руби, обожавшая чудесную пасту, цыплят соте и яблоки под вкуснейшим сливочным соусом — амброзия, настоящая амброзия! Разговор за ужином оказался точной копией первой беседы: Уоррен утомил Руби рассуждениями о профессии аналитика технической поддержки, карьере в области высоких технологий, и, кроме того, он беспрестанно почесывал в паху. Руби сочла Уоррена претенциозным, плохо приспособленным к жизни и при этом страшным занудой. К тому же у господина аналитика была дурацкая привычка: когда его очки в большой круглой оправе а-ля совиный глаз, бывшие в моде во времена популярности Бой Джорджа, съезжали на кончик носа, он возвращал их на переносицу вытянутым средним пальцем, словно каждые пять минут посылал собеседника куда подальше.
Руби сидела напротив, не ощущая ни интереса, ни влечения. Единственным чувством к поклоннику была жалость. Неуклюжий Уоррен казался рыбой, вынутой из воды, пришельцем из другой галактики, мало знавшим мир за пределами компьютеров. Он слишком много говорил на никому не интересные темы и сыпал неуместными замечаниями, касавшимися решительно всего. Во время еды он упомянул, что всегда «проявлял горячий интерес к крупным женщинам» и его сразу привлекло «ожирение Руби». В нормальных обстоятельствах девушка оскорбилась бы, но в устах Уоррена фраза прозвучала нечаянным ляпом ребенка или умственно отсталого взрослого.