– Ребята, это что такое, а?
А в закутке аккурат между двумя сенсорными панелями плавает… наш с Сенькой вездеход, который мы из конструктора собирали перед обедом. Да как же он тут оказаться мог?
– Он же в кают-компании был… – говорю озадаченно и чешу в затылке.
– Мы его оттуда никуда не выносили! – это Сенька добавляет.
– Ага, значит, ваша игрушка была в кают-компании. А что было потом?
– А потом нас на обед позвали…
– А игрушку в коробку не убрали, в ящик не закрыли? Ребята, я что вам объяснял в самом начале полёта? Какое самое первое правило безопасности в невесомости?
А я уже, честно говоря, совсем забыл про эти правила безопасности. И Сенька тоже молчит в ответ. Капитан ругается строго, каждое слово как крепёжный крюк в скалу вбивает:
– В невесомости оставленный без присмотра предмет может оказаться где угодно! Вы игрушку оставили в каюте, а в итоге она доплыла до агрегатного отсека и ударила нашего уважаемого Борис Матвеевича по голове!
Мы с Сенькой не удержались и хрюкнули от смеха. Ой, зря…
– Михал Михалыч, вы только посмотрите, им ещё и смешно… – уныло вставил Чемодан.
В общем, досталось нам в тот вечер по полной программе с плюсом. Потом Сенькин папа нас ещё полчаса, наверное, ругал и говорил, что летающий в воздухе посторонний предмет мог и человека поранить, и какой-нибудь прибор или датчик испортить, и вообще неизвестно куда залететь. И конструктор у нас отобрал и запер у себя в ящик, а потом велел сразу отправляться спать, без никаких даже мультиков или видеоигр. Заставил влезть в спальные мешки и крепко-накрепко пристегнул. А напоследок ещё и пригрозил:
– До подъёма даже не вздумайте отстёгиваться! Наказаны! И если не научитесь в невесомости себя вести, то и в самом деле до самой Земли заставлю привязанными в пенале лежать, понятно?
Мне до слёз прямо обидно стало. Как будто мы нарочно. И Сенька тоже всхлипывает, слышу. Дядя Толя тогда вздохнул, улыбнулся и по волосам нас потрепал:
– Ну ладно, ладно, будет с вас. Но постарайтесь понять, ребята: тут невесомость, тут всё не так, как вы привыкли на Венере. Вам кажется, что это пустяки – а из-за вас большая беда могла приключиться, и хорошо, что не приключилась.
И уплыл из каюты. Я поёрзал в спальнике, неудобно потому что. Может, в невесомости всё не так, как мы привыкли на Венере, только вот шлепок по мягкому месту нежнее ни капельки не становится! Сенька носом шмыгнул и говорит:
– Это всё Чемодан вредный виноват. Не мог просто взять и объяснить, чтобы мы так больше не делали. А он целый спектакль устроил, и капитану нажаловался.
А я подумал и ответил:
– У наших демонов на станции, ну, у шахтёров то есть, поговорка такая, что правила безопасности пишут кровью дураков, которые эти правила не соблюдают. Папка её часто повторяет. Чемодан, конечно, вредина, но мы тоже хороши. И смеяться нам не надо было – вот если тебе по голове таким вездеходом прилетело бы неожиданно, разве это смешно?
И перед тем, как заснуть, я сам себе честное-пречестное слово дал, что больше в невесомости с нами никаких приключений не случится, и что все правила мы будем соблюдать. Откуда же мне было знать, что я своё обещание не сдержу?
Случилась эта история на шестой неделе полёта. Совсем мы с Сенькой на корабле освоились – и с невесомостью, и с распорядком дня, и с учёбой. Я, конечно, очень скучал по папе с мамой, но Анатолий Сергеевич, как будто нарочно, совершенно завалил нас задачками. Так что скучать и грустить времени особенно и не было. А на вечернем сеансе связи я или с мамой, или с папой болтал, или с ребятами из группы. И становилось гораздо веселее.
Однако всё равно мы с Сенькой время для игр находили обязательно. Иногда в кают-кампании, а иногда пробирались втихаря – ну, чтобы Чемодан вдруг не увидел – в грузовой отсек и играли там в догонялки. Или в прятки. Или даже в нападение инопланетян! Мы из старых пластиковых листов вырезали детали, склеили себе по шикарному бластеру, раскрасили, а чтобы вдруг не потерять, ну как в тот раз, пристегнули к комбинезонам на длинные шнуры. Вот и на этот раз мы решили полетать с бластерами по грузовому отсеку и полезли в ящик с игрушками. И тут вдруг мой взгляд упал на коробку с Сенькиным вертолётом. Который с радиоуправлением, и с самой Венеры мы не доставали его ещё ни разу.
– Слушай, Сень! – сказал я. – А как ты думаешь, в невесомости вертолёт будет летать или нет?
Друг мой задумался.
– Ну, вертолёт – он же лопастями как бы от воздуха отталкивается, верно? А воздух у нас в корабле вполне нормальный. Значит, летать будет.