– Воздух тут, конечно, есть – отвечаю авторитетно, – но сила тяжести у нас отсутствует, верно? А вертолёт в полёте сила тяжести выравнивает. Не будет он летать, а если даже будет, то управлять им у тебя не получится.
– У меня этот вертолёт уже давным-давно, мне его папа на восемь лет ещё подарил! – Сенька даже обиделся. – Я знаешь как им управлять умею? Я на нём все фигуры высшего пилотажа делаю запросто!
Я-то знаю, ещё на Венере Сенька не раз показывал. Мастерски он вертолётиком этим управляет, не врёт ни капельки. Но здесь? В невесомости? Думаю.
– Ты же сам сколько раз повторял, и папка твой, и капитан Косолапов. Что в невесомости всё не так. Спорим, не полетит твой вертолёт?
Сенька не сдаётся:
– А вот спорим, что полетит!
– Не полетит!
– Полетит!
Так мы спорили горячо, что совсем я про все правила безопасности позабыл. И про обещания, которые давал сам себе. Вот до хрипоты, честное слово! Наконец, Сенька не выдержал, коробку открыл, вертолёт и пульт управления вытаскивает.
– Ну, давай! Только здесь в каюте места ну совсем нет, чтобы запускать. Может, в кают-кампании?
– Нет, – отвечаю, – в кают-компании наверняка твой папка сейчас сидит работает, мы мешать ему только будем… Лучше поплыли в грузовой отсек. Там места больше всего свободного. Главное, чтобы Чемодан-вредина нас случайно не заметил. А то опять капитану наябедничает.
Неслышно, чтобы никто вообще внимания не обратил, полетели мы по основному коридору, потом вниз и налево, потом через открытый настежь люк наверх – к грузовым отсекам, короче. Я в руках вертолёт несу, а Сенька – пульт от вертолёта. Заплыли мы, наконец, дежурный свет автоматически сразу зажёгся. Всё, как обычно – кучи ящиков со всех сторон и проходы между ними. Настоящий полигон – самое место, чтобы наш эксперимент провести.
– Ну что, ставь давай вертолёт! – Сенька мне говорит.
– А куда ставить-то? – спрашиваю.
– Да куда хочешь! Хочешь просто в воздухе висеть его оставь – невесомость же!
Я даже хихикнул. И правда. Медленно и аккуратно так оставляю вертолёт висеть посреди прохода – висит, как миленький! А сам в сторонку отплыл, чтобы не мешать.
– Ну что, поехали! – тут друг мой джойстики захватывает пальцами, а потом на кнопку пуска двигателя нажимает. Что было дальше – такого никто из нас не ожидал. Винт завращался, а сам вертолёт вместо того, чтобы неторопливо полететь, ну как у нас на Венере всегда было, когда мы играли, вдруг закувыркался вокруг себя и с бешеной скоростью как рванёт – мы только рты раскрыли. А вертолётик по какой-то причудливой дуге несколько метров пролетел, да как стукнется, как отскочит об стенку ящика!
– Ой, Ром, он же разобьётся! – Сенька чуть не плачет. – И винты поломаются…
– Двигатель выключи, он остановится! – быстро отвечаю. Сенька на кнопку нажал, только чёрта с два вертолёт остановился. От одного ящика к другому летит быстро-быстро, только об стенки стукается. Мы с Сенькой давай, недолго думая, догонять его. А попробуй догони!
– Главное, чтобы он не потерялся, как тогда, с вездеходом! – на ходу выдыхаю. – А то достанется нам по полной…
– Сейчас до переборки отсека долетит и обратно отскочит! Лови его тогда сразу, Ром! – Сенька мне во ответ. – Только бы не сломался…
Я вижу – до переборки и вправду игрушка долетела, отскочила, только вот не в мою сторону, а куда-то вниз. И тут же исчезла, как не было её. Подлетаем – возле самого стыка панелей довольно большое отверстие, круглое, сантиметров тридцать. Руку можно просунуть и даже голову, а вот плечи уже никак не влазят. И темнота внутри. Я фонариком посветил – труба и труба, гладкая, видно, что вертолёт наш развернуло поперёк, и застрял он. Но рукой не дотянешься. И даже палкой какой-нибудь, была бы у нас палка. Крючок нужен длинный, из проволоки, что ли, сделать? – медленно раздумываю.
– Ну, чего там? – Сенька меня спрашивает. А я только тут сообразил, что головой в стене торчу задницей наружу, и насколько глупо выгляжу. Не самая лучшая поза для размышлений. В общем, начал обратно голову вытаскивать с рукой, а тесно так, что ушам даже больно. Еле вылез.
– Есть. Там он. Но далеко, – говорю, – не достать.
А Сенька, гляжу, совсем расстроился:
– Ну всё, теперь точно накажут…
– Погоди раскисать! – говорю. – Никто пока ничего не видел. Надо только кусок проволоки найти подлиннее, согнуть крючком, и тогда вытащим. И не узнает никто ничего, понял?