Это затеяна какая-то игра, догадывался я. Небезопасная, может быть. Но ведь такие теперь в моде…
«Вот ты какая, Страна Чудес!» — подумал я злорадно и невесело.
От анализа обстановки и дальнейших выводов меня отвлек скрип. По лестнице в подвал спускался здоровый тип со стандартным обликом охранника. Накачанный. Черный костюм, белая сорочка, черный галстук, черные очки. Увидеть такого на улице, зная, что пройдет мимо, — только посмеяться.
Он шел ко мне с подносом. На подносе был стандартный континентальный натюрморт трехзвездного европейского отеля. Кофе в стальном чайничке, круасаны, тосты, сыр, яйца, бекон, мандарины.
Бритый терминатор поставил поднос на столик и двинулся обратно, а я пошел умываться, бриться и чистить зубы. Цепь погромыхивала.
Потом я надел штаны и сел завтракать. Аппетит был. Похмелья не было. Значит, накануне я не нажрался… Клофелином она меня, что ли, повалила?.. Чем точно, я так и не узнал.
Кофе был отличный, и он еще больше убедил меня, что все не совсем уж страшно.
Только я закончил, как снова появился терминатор и так же молча унес посуду на подносе, а я стал искать глазами глазок видеокамеры. Поиски были прерваны появлением Алисы. Она спустилась в подвал совсем без скрипа. В сером свитерке, джинсиках. От нее пахнуло дачным холодком, и я достроил картинку выше подвала: коттедж, коттедж за городом. Логично.
— Доброе утро, — беззлобно поздоровалась Алиса.
— Кто-то сказал, что утро не бывает добрым, — ответил я.
— Кому-то виднее, — согласилась она и встала передо мной так, что не дотянешься.
Я продолжал сидеть на кровати.
— Ты, я вижу, соображаешь, — вдруг перешла она на «ты», но совсем без угрозы.
— В общих чертах, — кивнул я. — Теплый подвал, спасибо.
Она достала из кармана мобильник-раскладушку и легким движением кинула мне точно в правую руку — не нужно было поднимать ее с постели.
— Один доллар СэШэА, — четко выговорила она. — Ровно один. Не больше, не меньше. Это твой выкуп. Звони родным, близким, друзьям… Предупреждаю, все номера милиции заблокированы.
— Догадаться несложно, — кивнул я и приметил свой пиджак, повешенный под пальто.
Без спешки и суеты я положил мобильник на одеяло и залез во внутренний карман пиджака. Бумажник был на месте. Документы, деньги достаточные, кредитка — все было на месте. По ходу дела не нашел своего мобильника и не особо удивился. Все было логично. Порадовало только одно — подвал не слишком глубок, раз ее мобильник может здесь ловить…
— Денег хватает, — сообщил я. — Могу еще полтысячи таких же дураков выкупить.
Она улыбнулась с удовольствием — ни одной злодейской искры в глазах! — и сказала ласково:
— Нет. Тебя должны выкупить. Это — главное правило игры. Тебя должен выкупить кто-нибудь из твоих. Один доллар СэШэА. Ты должен сказать, что ровно один.
И я вдруг понял, что звонить некому, а если бы и было кому, то бесполезно. В «один доллар СэШэА» никто бы никогда не поверил. Я представил себе такую «стрелку» за городом, на которой кто-то из моих знакомых — ну, не бывшая же моя жена и не нынешняя подружка! — отдает «один доллар СэШэА» этому громиле. Полный идиотизм! Никому не объяснишь — «меня украли за выкуп в $1,00». Никого не убедишь — «извини, старик, это серьезно». Никто не поверит никогда — «ты что, до первого апреля не мог подождать?» Вот что значит в буквальном смысле «пропасть ни за грош»!
Алиса с интересом следила за тенями на моем лице.
— Мне некому звонить, у меня нет никого из близких и даже дальних с таким чувством юмора, — признался я, смутно догадываясь, что если правила игры и вправду будут соблюдены, скоро станет не смешно.
Алиса покачала головой:
— Не торопись. Надо хорошо подумать… Неужели ты никому не нужен? Неужели тебя никто не любит?
И меня как ударило. Шеба!
Я мог набрать только номер моего друга-охотника. Что ему сказать? «Возьми на время Шебу и принеси за это доллар»?
Я набрал его домашний номер. Погудело там в пустой квартире. Я набрал номер его мобильника. Он ответил не сразу, а когда ответил, у меня кипяток забурлил в макушке.
— …Так я в Египте, ты что, забыл? В Шарм-эль-Шейхе. Загораю. Со всей своей сворой.
— Когда вернешься?
— Так вчера только прилетел… Через две недели. Что-то случилось? Ты как?
— Нормально. — Во мне проснулось обреченное злорадство. — Тоже, можно сказать, загораю. Пока. Позвоню.