Я постучал и открыл дверь.
Ляпкина полулежала на диване в окружении разноцветных подушек с бахромой и кисточками по краям, в зеленом шелковом халате. В руках она держала гитару с большим розовым бантом на грифе. Ляпкин Маленький сидел на полу, на толстом коврике, сооружая из кубиков какую-то башню.
Комната у Ляпкиных большая, но вся заставленная шкафами, тумбочками, креслами, столом, буфетом, диваном и огромным черным роялем. Я остановился в замешательстве: как тут пройти с лотком?
– Юрочка! С новостью! – воскликнула Ляпкина. – Что это у тебя на голове за новость? Проходи, проходи, дорогуша! Только не задень статуэтки! Вот сюда... осторожнее: ваза! Это очень дорогая ваза! Делай шаг сюда... зеркало! Ляля, пропусти Юрочку! (Она звала Ляпкина Маленького «Ляля», хотя у него было совсем другое имя.) Ставь свой лоток сюда, на рояль... Ну, рассказывай, рассказывай! Послушаем, Ляля, Юрочкину новость!
Ляпкин Маленький застыл с кубиками в руках и с открытым ртом. Он всегда открывал рот, когда удивлялся.
Я с удовольствием отметил, что он был поражен до крайности.
– Это я яблоки продаю! – сказал я важно, ставя лоток на рояль.
– Яблоки продаешь! – всплеснула руками Ляпкина. – Вот молодец!
– Я их на фантики продаю! – сказал я еще более важно и независимо. – Три фантика – яблоко!
– На фантики! – опять восторженно охнула Ляпкина. – Ужас, какая прелесть! – Она притянула меня к себе и поцеловала, глядя на меня зелеными глазами.
– У вас есть фантики? – спросил я нарочно, хотя прекрасно видел большую вазу с конфетами на буфете, которую я чуть не задел лотком.
– Фантики? Это бумажки от конфет? Пустых нет, Юрочка! – с сожалением посмотрела на вазу Ляпкина. – Вот будут, тогда я тебе дам!
– Мам! – капризно протянул наконец Ляпкин Маленький. – Я хочу фантики!
– Фантики же Юре нужны, Ляля! – недовольно сказала Ляпкина. – Он их меняет на яблоки...
– Продаю, – поправил я.
– Ну да! – спохватилась Ляпкина. – Он продает на фантики, понимаешь?
– Я хочу-у-у, – затянул Ляпкин Маленький.
– Ну ладно, ладно! – Ляпкина встала с дивана и взяла из вазы одну конфету. – Так и быть, один фантик! Отдашь, Юрочка, яблоко за один фантик?
– Отдам, – сказал я.
– Ну, вот и прекрасно! Просто прелесть ты, Юрочка! – Она развернула конфету, положила ее обратно в вазу, а бумажку отдала Ляпкину Маленькому.
Ляля взял бумажку, с удовольствием рассматривая ее.
– Ну, теперь дай Юре фантик, а он даст тебе яблоко! – сказала Ляпкина. – Юрочка, дай ему яблоко!
Я протянул яблоко, и Ляля взял его в другую руку, не выпуская фантика.
– Ну, что же ты, Ляля?
– Я фантик тоже хочу! – сказал Ляпкин Маленький.
– Отдай сейчас же фантик Юрочке! – крикнула Ляпкина, топнув ногой.
Мне стало как-то неловко.
– Не отдам, – сказал Ляпкин Маленький.
– Ляля! – крикнула Ляпкина.
– Не хочу-у-у, – затянул Ляпкин Маленький, на глазах у него выступили слезы.
– Ну ладно, ладно! – испугалась Ляпкина. – Бог с ним, он сегодня не в настроении! Тебе ведь не жалко фантика, Юрочка? – Она заискивающе смотрела на меня зелеными глазами.
– Не жалко! – сказал я. Мне было немножко жаль, что не получилось игры.
– Ах, ты прелесть, Юрочка! Это ты чудесно придумал – продавать яблоки! Ты надежда мамина, правда, Юрочка? Иди сюда, я тебя поцелую!
Ляпкина взяла меня за голову и несколько раз поцеловала в лоб.
– Прелесть ты, умница! Я тебе потом приготовлю несколько фантиков, после чая, когда бумажки останутся... Ладно?
– Ладно! – буркнул я.
– Я теперь буду собирать тебе фантики, прелесть моя!
– Спасибо!
– Мам! Я хочу конфету! – сказал Ляпкин Маленький.
– Боже мой! Да ты только что ел!
– Хочу-у-у, – опять затянул Ляпкин Маленький.
– Ну ладно, ладно! Только сначала спой! Ты знаешь, Юра, как мы поем? Мы прелестно поем!
– Я знаю, – кивнул я.
– Я не хочу! – сказал Ляпкин Маленький.
– Тогда не получишь конфету! Споешь – получишь! Выбирай! – закончила Ляпкина.
– Ладно! – сказал Ляпкин Маленький, глядя на конфету.
– Ну, ты моя прелесть, Лялечка! Тютютенька ты моя! Ты не знаешь, Юрочка, как мы поем! Ну, Ляля!
Ляпкина взяла гитару, откинувшись на подушках, и нежно перебрала струны. Ляпкин Маленький встал, заложил за спину руки и, посмотрев на меня с победным выражением, начал с места в карьер:
Ляпкин Маленький сделал паузу, с шумом втянув воздух, потом заорал:
– Ах, ты моя прелесть, Лялечка! – воскликнула Ляпкина. – Вот тебе конфета! Ты видишь, Юрочка, как мы поем?
Я кивнул.
«Хорошая она, добрая! – подумал я. – Она мне потом даст много фантиков! Это она сейчас из-за Ляльки не дает, боится, что он съест все конфеты...»
– Ну, я пойду, – сказал я.
– Куда же ты, ангел? – спросила Ляпкина.
– Так, – сказал я, а сам решил пойти к Усам...
УСЫ
Человека, к которому я захожу в этой главе, все в квартире звали Усы. Фамилию его я не помню. Я и его-то не очень хорошо помню. Когда я вспоминаю этого человека, я вижу туман времени и в этом тумане большие, добрые усы. Что они добрые, я помню точно.
Лучше всех об этом человеке сказала Гизи. Тут я немного забегаю вперед. Потому что она это немного позже сказала. Но это не важно. Важно, как она это сказала. Гизи сказала об Усах по-немецки: «Er hat ein Eichhornchen geschnupft». (Это значит: «Он белочку нюхал».) Это такая поговорка, такое присловье. Его всегда говорят немцы о человеке, у которого очень пушистые усы. И тут есть один секрет, который немцы раскрыли: если усатый человек понюхает белочку, его усы сразу станут чрезвычайно пушистыми. Ведь белочка очень пушистая, вспомните ее хвост! Белочка и передает человеку свою пушистость. Как это получается, я не знаю. Это уж тайна природы, которую сумели раскрыть немцы. Попробуйте понюхать белочку, и вы сами в этом убедитесь. Если, конечно, у вас есть усы.
Гизи знала много народных немецких выражений и всегда ими меня удивляла. Потому что они очень интересно звучат, особенно в нашей русской жизни. Конечно, многие поговорки и пословицы у разных народов схожи, а многие даже одинаковы, но есть поговорки оригинальные, присущие только одному какому-нибудь народу. Вот эти поговорки и представляют ценность. Их даже можно коллекционировать. Правда, некоторые из них непереводимы. Но те, которые переводимы, могут очень обогатить вашу речь. Ведь здорово Гизи сказала об усах, правда? О, она еще не то знает, вот вы увидите! Но сейчас я не об этом...
Сейчас я стою в коридоре и стучу к Усам.
– Да! – раздается из-за двери.
– Ой! – Я открыл дверь и испугался.
Усы сидел на кровати лохматый, с заспанным видом. И усы у него какие-то заспанные.
– Заходи, милый, заходи! – кивает Усы.
Я осторожно вхожу, неся на голове свои яблоки.
– Я думал, вас дома нет... я на всякий случай постучал... а вы дома...
– Всю ночь работал, – говорит Усы. – Сейчас опять пойду. Заходи, милый Юра!
– Спасибо. Я на минутку... А где ваша собака?
– С Фатимой гуляет. Что у тебя на голове? Никак, яблоки?
– Я продаю. Вот, купите!
– Торгуешь? Как нэпман?
– Да нет, я так!
– Знаю, знаю! Ты большевик!
– Большевик... Я на фантики продаю! И фантик сам могу дать, если у вас нет: вот, берите и покупайте...
– Ого! Ну что ж, большевики тоже должны учиться торговать, правда?
– Правда...
– Ставь лоток на стол, милый Юра.
Я ставлю.
– А у вас тоже наган есть, как у отца?
– А как же? – Он достал из-под подушки наган.
– А зачем вы его под подушкой прячете?
– Привычка! Давай чай пить?