— Как бы то ни было, вам лучше уйти из ее жизни! — С пафосом вымолвил Олег.
Маша ужаснулась:
— Олег, но ведь если это ее муж… Господи, а я тут такое говорила! — Взвизгнула она, возбужденная своей неожиданной причастностью к чужой семейной драме.
— Да мне наплевать! — Черт, неужели я, сама того не желая, так зацепила парня? Или он просто в роль вошел?
— Поймите, вы уже ничего не можете ей дать, вы старше ее (на целых восемь с половиной лет!), ваша жизнь кончена, тогда как у меня все впереди… — Олега несло уже куда–то совсем не туда; очевидно, это почувствовала и Маша, потому что стала тянуть парня уходить.
— А если нет? — Вдруг спросил Ванька.
— Что — нет? — Переспросил Олег.
— Если вы ошибаетесь насчет того, чья жизнь кончена? Никто ведь не знает, сколько ему на роду написано.
При этих словах Маша вообще впала в предыстерическое состояние и стала силой утягивать Олега, уговаривая его сейчас уйти, а потом успокоиться и поговорить еще раз. Весовые параметры решили вопрос в пользу спасительницы несовершеннолетних, и возбужденная пара с грехом пополам все же удалялась в сторону ворот.
Подождав немного, Иван спустился вниз и позвал меня:
— Клавдия!
Я высунулась из каменной каморки, которую уже начала находить уютной:
— Привет!
— Прежде всего, как ты тут оказалась и что делаешь? — Опередил он мой законный вопрос.
— Это нечестно! — Возмутилась я. — Об этом я должна была тебя спросить! А также о том, как ты понял, что я здесь?
— И все–таки? — Он вошел в мое укрытие, в котором сразу стало немного тесновато. Да я заметил тебя еще от ворот и, когда услышал внизу шорох, понял, что никому, кроме тебя, не придет в го лову там сидеть. Только вот чего ради?
— Я здесь выслеживаю тебя, — честно призналась я. — Увидела у ворот твою машину и удивилась, что ты явился, не предупредив меня.
— Не предупредив? — В его голосе звучало некоторое удивление. — А кто телефон выключил? Я вчера весь день тебе названивал без малейшего успеха! Приехал к этой вашей хозяйке, тебя там тоже нет, я и отправился сюда. И вот узнал, что ты тут не в исследованиях участвуешь, а мужу изменяешь! — Он пакостно рассмеялся.
— Надо было Лизке позвонить, — заметила я. Черт, неужели я в приступе отупения настолько не желала ничего воспринимать, что даже телефон отключила? Впрочем, ведь не каждый день узнаешь, что на твою жизнь готовилось покушение! Вспомнив об этом, я почувствовала себя совершенно ужасно и пыталась успокоиться сознанием того, что теперь меня есть кому защитить. Однако трехдневный психоз оказался сильнее, и я, уткнувшись в его плечо, разревелась самым дурацким образом.
Он даже удивился:
— Эй, Клава, ты чего это? Ты думаешь, так должны вести себя застигнутые врасплох неверные жены? Но я пока вроде еще не покушался тебя душить или еще каким–то способом лишать жизни!
Я временно прекратила рыдать и посмотрела на него жалобно:
— Ты — нет. А вот кто–то другой постарался! — И снова вернулась к своему «мокрому» занятию, в котором находила теперь даже какое–то странное удовольствие»
Он взял меня за плечи и немного отстранил — так он всегда делает, когда хочет получше осознать, что я хочу сказать.
— Кто постарался? О чем ты говоришь? Что тут у вас случилось? — Он явно вознамерился превратиться в автомат по задаванию вопросов.
— Прежде всего, давай выйдем отсюда, — сказала я, успокаиваясь и пытаясь возвратить мысли в более конструктивное русло.
Мы покинули развалины и хотели было отправиться к машине, но я огляделась по сторонам и, никого не увидев, сказала:
— Пойдем, я покажу тебе кое–что. Хочется услышать твое мнение. — И повела его к бане, где мы на днях едва не угорели по милости какого–то не известного пока доброжелателя. Там почти ничего не изменилось с того момента: мы не стали афишировать происшествие, сказав просто, что плохо проследили за тягой. Я ввела мужа в курс дела:
— Вот эта труба в момент растапливания была абсолютно исправна. А потом вдруг в ней оказался ватник. А в отдушке — шапка. Как ты считаешь, что это за странный показ сельской моды?
Почувствовав себя в родной среде — как–никак, бывший офицер КГБ и отстраненный от дел частный детектив! — он моментально приступил к изучению места происшествия: внимательно осмотрел лестницу, потом забрался наверх и задержался там весьма надолго, буквально обнюхивая трубу и крышу. Пока он с интересом исследовал всю картину, а потом еще и пару раз спустился–поднялся по лестнице, что–то отсчитывая по своим часам, я сидела на лавочке, завернувшись в его ветровку — скорее для бодрости духа, чем для тепла, хотя шел только девятый час, но было неожиданно прохладно. Осмотр длился уже более четверти часа и начинал мне надоедать.
— Вот Лизка сделала вывод за пять минут, — проворчала я, меняя положение ног, чтобы не затекли и не замерзли.
— Так Лизка по горячим следам работала, когда еще не все дрова, небось, прогорели, — невесело улыбнулся он с крыши; наконец, слез оттуда и спросил серьезно:
— Клава, во что ты опять впуталась?
— Но ты не сказал мне, какой ты делаешь вывод, — попыталась я перехватить инициативу в допросе.
— Однозначный, — отрезал он. — И хватит дурачиться.
Не дождавшись моего ответа, он тихо выругался, потом посмотрел на меня и добавил литературную часть реплики:
— Похоже, я приехал вовремя.
— Пожалуй, я соглашусь, твой приезд весьма кстати, — сказала я. — Но объясни, сделай милость, чем он все–таки вызван?
— А почему это так тебя тревожит? — Ехидно поинтересовался он; даже про покушение забыл! Почему, к примеру, я не мог просто так приехать?
Я решила подыграть ему:
— Да просто испугалась, что тебе анонимку прислали…
— Вот даже до чего дошло? — Он сделал шутливо–строгую гримасу и засмеялся: — А если серьезно, то повод действительно был.
— Какой же? — С нетерпением спросила я.
— Соня, спокойно сказал он, присаживаясь рядом со мной.
— Соня? Но с какой стати она тебе что–то докладывает? Я возмутилась, потому что привыкла безоговорочно доверять подруге свои тайны, не опасаясь, что она разболтает их кому бы то ни было. И тут — на тебе!
— Не она, а о ней, — поправил Иван, явно забавляясь моим возмущением. — И много ты от меня скрываешь?
— Не отвлекайся! — Одернула я его. — Что ты имеешь в виду?
— Да просто я на днях заехал в агентство, проверить, как работают люди. — Соня была вице–президентом фирмы, а Иван ее совладельцем, и, скучая по любимой оперативной работе, он частенько заглядывал туда. — И придрался к одному товарищу, а он мне этак с апломбом заявляет, да вот вы, мол, Иван Алексеич, лучше обратите внимание на поставленного вами вице–президента. Мол, Софья Владимировна в рабочее время золото покупает. Вот тут я и заинтересовался.
— Решил ее прищучить на использовании рабочего времени в личных целях? — Съязвила я, подумав, что это совсем не похоже на мою Соню, которая может на пляж летом не пойти, если ей надо работу какую–то доделать!
— Просто я не так глуп, как некоторым, я смотрю, хотелось бы, — он дернул меня за волосы. — И я давно заметил, что Соня твоя: «а» — патологически ответственна и подобных глупостей в рабочее время не допускает; «б» — никогда не носит золота, а предпочитает украшения из натуральных камней. И «в» — у нее есть подруга, которая как раз интересуется этим презренным металлом в любых проявлениях. И я потребовал от ретивого блюстителя производственной дисциплины рассказать мне все. Тогда он дошел до того, что приволок распечатку страниц, которые Соня просмотрела за последние дни в Интернете. Конечно, это не очень–то красиво, потом надо будет извиниться, но цели преследовать ее у меня и в мыслях не было. В этом списке я обратил внимание на одну ссылку по теме материальной культуры викингов и сразу понял, откуда ветер дует. Дальше ты знаешь.