Слушая эти оценки, я вдруг вспомнила, что среди вещей Олега вообще никакого мобильника вроде как никто не обнаружил! Значит, в его памяти действительно мог быть какой–то нежелательный абонент? Я попросила у ребят номер Олега и, записав его, задала еще один вопрос:
— Ребята, а если бы кто–то сделал Олегу подарок и приписал, что это в память о ночи на 21 января этого года, что бы вы подумали?
— Что это дежурный из 27 отдела милиции, — вдруг сказал Денис.
Я в недоумении смотрела на него. А говорливый Антон, немного подумав, радостно подхватил эту мысль:
— Точно! 21 января у него день рождения был, мы над ним еще смеялись, родился в день смерти Ленина, дедушка умер, а дело живет! А в этом году он решил напиться, купил водки и пошел по Невскому гулять. А в ту ночь скины кого–то там опять побили и менты ловили всех ребят, которые были похожи на их фоторобота. Вот его и забрали, он еще экзамен тогда пропустил, а потом все в деканат справки из милиции таскал и за преподом носился недели две. Клоун!
Я пожала плечами: получалось» что незабываемую ночь с загадочной Айшет Олег провел в «обезьяннике» отдела милиции? Может, это ошибка? Но первый асе запрос в Питер подтвердил слова студентов — Олег Кружкин действительно был задержан как вероятный скинхед, но потом его отпустили с извинениями. А вот никакой Айшет среди задержанных в ту ночь не было.
— Ерунда это, — с уверенностью сказал Соне начальник штаба. — Вон, Петя Михайлов в ту ночь дежурил, их и держали отдельно, какие там ночи с восточными циркачками! Этого парня мы все помним, он сидел, стихи сочинял да трепался что–то, мол, через аресты и ссылки должен пройти любой выдающийся человек. Смешной такой, право слово!
Глава 15
Эфы нигде не было. Меня, впрочем, это не удивляло: столько народу ринулось на ее поиски, и среди них ни одного профессионала! Любого такая толпа напугает, тем более несчастную змею, к тому же, как я все увереннее предполагала, похищенную и неожиданно для самой себя попавшую в необычные условия! Вероятно, рептилия впала в депрессию, в ужасе заползла в какую–нибудь дырку и пьет там успокоительное, думалось мне.
Тем временем лагерь бурлил: его обитатели активно обсуждали случившееся, изобретая разнообразные и по преимуществу невероятные версии. Интересно, что смерть Олега заставила участников экспедиции пересмотреть взгляд на рассказы Малены, которую до этого все считали просто фантазеркой, к тому же плохо знающей русский язык. Теперь же я все чаще перехватывала обращенные к ней взгляды, полные удивления, уважения и даже некоторой опаски. И когда на еле–дующий после слежек за Ингой день мы с Меленой отправились купаться, обнаружили на берегу Машу.
Виновато оглядываясь на крепостную стену, «сарафанное радио» приблизилась к Малене и сказала:
— Фрекен Карлссон, я с самого начала подумали. что вы правы, но потом противная сторона представила не менее веские доказательства! Вы не должны быть ко мне в претензии!
Малена смотрела на нее, не скрывая своего удивления. А Маша продолжала:
— Я очень занята и просто не успела профессионально оценить важность вашего заявления о находках и кражах, и вот чем все это обернулось. Но между тем вы ведь не знаете, что на меня было оказано давление, и я тоже кое–что утаила?! То есть вынуждена была утаить, — призналась она, шумно вздохнув.
Я осмотрелась вокруг: неподалеку от нас загорала группа недавно приехавших студентов, на стене работали реставраторы. Услышав заявление Маши, все они с интересом повернулись в нашу сторону. Я попыталась подать ей какой–нибудь знак говорить потише, но она тоже заметила внимание публики и, наоборот, возвысила свой звонкий голос до предела:
— Я все расскажу, как только вернется профессор Мне просто нужно взять у него некоторые бумаги, там все записано! Вы увидите, что мои выводы окажутся самыми правильными! Все знают, какая я наблюдательная! — Ее голос звучал, как
Иерихонская труба; я ругалась про себя и надеялась, что никаких плачевных последствий это выступление не повлечет.
Всеобщее внимание от Маши отвлек какой–то мальчишка, влетевший на территорию крепости с диким криком: «Поймали!!!». Расспросив его, все с удовлетворением узнали, что группы добровольцев все–таки выискали возле Олеговой Могилы злополучную эфу. Толпа, до этого жадно внимавшая словам Маши, ринулась в сторону крепостных ворот, стремясь занять места в имевшихся транспортных средствах и немедленно отправиться к месту обнаружения преступницы. При этом народ совершенно не смущался проблемой вместимости транспорта. В Лизкину машину, например, ухитрились втиснуться еще три пассажира. На предельной скорости караван любопытствующих двинулся в сторону кургана, гадая по пути, убили мальчишки гадюку при поимке, или удастся все–таки взглянуть на нее живьем.
Змея была жива. Ее красивое, серо–коричневое в черных ромбах тело свернулось в большой корзине с крышкой, через просветы в которой и можно было разглядеть невиданное в этих краях пресмыкающееся. Это была она — песчаная эфа, один из признанных лидеров в мировой классификации опаснейших рептилий, номер седьмой в топе «Десять самых ядовитых змей планеты».
— Молодая еще, — улыбнулся мне Валентин Викторович, сидевший на корточках рядом с корзинкой. — Такая сердитая! Мы ее еле запихнули сюда.
— А… а как? — Спросила я, кивнув на змею: в щелку высунулся ее раздвоенный смертоносный язык; мне вдруг ужасно захотелось открыть крышку и увидеть ту самую знаменитую «птицу» на змеиной голове, послушать зловещий звон чешуи, говорят, он напоминает шипение масла на раскаленной сковороде… Бр–р, размечталась!
Валентин Викторович отвлекся на очередное шевеление в корзинке, потом показал на лежавшие в сторонке щипцы, вроде каминных или медицинских:
— Настоящие корсанги, которые змееловы используют. Изловили красавицу. — Оказалось, что профессионал в рядах этих искателей все–таки был: не доверяя собственным навыкам, генерал вызвал из питерского зоопарка сотрудника серпентария, неплохо знакомого с процессом отлова рептилий. Вот этот–то мужик и сумел поймать злодейку эфу. Против правил ее не сразу сунули в мешок — учитывая сенсационные события и большое количество сбежавшихся зрителей, змею было решено показать народу, в первую очередь, мальчишкам, которые с таким рвением участвовали в ее поисках. Конечно, это было где–то рискованно, но лишить ребят столь яркого впечатления казалось просто негуманным…
— Валентин Викторович, а знаков у нее на теле никаких не было? — Я приступила к идентификации личности убийцы.
— Что же это тебе, дочь змеиного царя, что ли? — Засмеялся милиционер. — Я, во всяком случае, не заметил.
— Да не совсем змеиного царя, — поддержала я его шутку. — Просто я узнала, что у того коллекционера, про которого Макс рассказывал, рептилии особым знаком на хвосте помечены. Неужели это не та эфа?
— Привезем к специалистам, посмотрим, — сказал подошедший к нам Иван, снимая грубые брезентовые рукавицы. — Нет, никак я не думал, что когда–нибудь придется заделаться в змееловы, да еще в Ленинградской области! В Африке я видел пару раз, как люди работают, но наблюдал с почтительного расстояния! Напишу тамошним знакомым, с ума сойдут от удивления! А каким знаком, Клава?
Да не знаю точно, но знак точно должен быть, пояснила я. — По крайней мере, так Нелли сказала. Обещала еще узнать подробнее.
— Ну, своей бывшей клиентке я полностью доверяю, улыбнулся он, видимо, припомнив, как слежка для бракоразводного процесса Нелли привела его самого на скамью подсудимых. Потом сложил рукавицы, вытащил белый полотняный мешочек и передал приезжему дядьке — тот ловко открыл корзинку и, ухватив щипцами злобно зашипевшую эфу, с почтительного расстояния показал любопытным, а потом сунул ее извивавшееся, упругое тело в мешок, который быстро затянул бечевкой. Я, как завороженная, следила за этим зрелищем и почувствовала странное возбуждение, встретившись на какую–то долю секунды взглядом с ее желтым, почти кошачьим глазом. Нет, красивые все–таки твари эти рептилии!