– Я не ходил. Ладно, ходил, но только потому, что услышал ваши крики.
– Это называется смехом, – саркастично уточняет Лия.
– То, что называется смехом, я испытал несколько минут назад, когда твоя сестра рассказывала о твоих падениях в лужи и о мокрых колготках. Еще было забавно, когда ты надевала розовые колготки на голову и считала их длинными волосами.
Весь свежий румянец тотчас испарился. На Лие остались только злые круглые глаза. Они могли бы хорошо сдружиться с отдельно живущими серыми глазами химички. Лия стряхнула с себя листья на пожелтевшую траву и резко сказала:
– Ну, здорово.
– Короче, я привела Клару, чтобы познакомить с одним парнем. Я думала: будет сюрприз. Теперь ребята знают о детских выходках. Сюрприз! – виновато произносит Роза.
– Все уже знают про твоего Персика. А знаешь, как все смеялись, когда Клара рассказала о том, как ты убегала от собаки и споткнулась, упав прямо в кучу, которую навалили цирковые лошади. Не надо было гулять в парке около труппы.
– Боже, – стонет Лия. Она нехотя вспоминает, как отмывалась в душе. Папа тогда сильно ругал ее.
– Я, в общем, пойду. – Тихонько уходит Роза. Немного посмеивается и в конце даже спотыкается. Марк попытался схватить ее, но Роза только улыбнулась и убежала.
Лия ходит кругами по засохшей траве, разговаривает сама с собой, думает, что одна. Руки не слушаются, переплетаются в маленький замочек. Момент, в руке любимый часокулон. Как бы ей хотелось перемотать время и оказаться дома, рядом с Персиком. Розовое существо могло бы поднять настроение. Часокулон напоминает о времени, которое замирает, но Лие хотелось только возвращения в прошлое.
Марк стоял и улыбался. Ему нравилась забавная Лия, нравились ее добрая злость и пушистые снежные волосы. А еще ему нравилось, что она его просто не замечает. Марк скрестил руки на груди, еще пристальнее стал всматриваться в ничего не подозревающую Лию. Когда она пнула камень с размаху и скорчилась от внезапной боли, Марк уже не сдержался и подошел к ней. Она сидела на траве, рассматривая злосчастный камень.
– Не перестарайся.
– Ты был все это время здесь? – ужасается девушка. Волосы стали еще воздушнее и приобрели вообще белоснежный оттенок. Осенний листик благополучно зацепился за ее волосы.
– А ты не замечала, да, – отвечает за нее Марк, нагибается и легко убирает мешающий листок с ее волос.
Вот тогда Лия задерживает дыхание и не двигается. Она вспоминает про часокулон, способный затормозить реальность. Сейчас происходит остановка времени и заодно сердца Лии. Молекулы становятся объемнее и неподвижнее, как в 3D фильме в замедленной съемке.
– Ты наблюдал? – Краснеет Лия. Она думала, что он пошел за Розой слушать детские истории.
– Конечно. Так стыдно, да?
– Неловко.
– Ты могла бы пойти в театральный со своими актерскими навыками. Так смешно злишься. Но, если надо будет пнуть камень, лучше откажись от этой роли.
На лице Лебедевой заплясала улыбка. Марк уже давно улыбался, причем очень обаятельно.
– Я всего лишь злилась на Розу.
– Подпольно? – Поводит бровью Марк.
– Да. К своему стыду. Я не хочу ее обидеть. Она только приехала. Ей нужны только радостные эмоции.
– Ей нужны настоящие эмоции. – Он встает и тянет за собой Лию.
Она замолкает и понимает, что ведет себя так же, как и все. Жалеет Розу. Жалеет по-своему. Скрывает злость и плохое настроение.
– Ладно, буду злиться при ней.
– Попробуй.
– А ты вообще прибежал за ней через пять минут, потому что испугался наших криков, хотя мы только смеялись.
Марк закатил глаза, блеск карих глаз на секунду исчез, и появилась темная полоска.
– Значит, так нужно, – просто сказал, без объяснений. Его слова не требовали разъяснений.
Лия цокнула язычком и вяло поплелась за Марком к любимой сестре, к непривычному позору.
Клара неплохо устроилась на новом месте и с новыми друзьями-подростками. Ей не хватает внимания? Возможно, она же все время сидит дома с Милой. Лия еле плетется к палаточному городку. Здорово, ей не придется возиться с сооружением временного жилища. Лия никогда нигде не отдыхала, не была даже в деревнях. Можно сказать, городская девчонка. Ага. Как белоручка и тому подобное. Деревенский житель, увидев ее, сразу бы сказал: «сразу видно, что ты городская». Лия бы удивилась отсутствию воды в домах, обилию домашних животных. Она бы всё равно полюбила деревню. Жёлтых цыплят, изумрудные поля и остывшие вечера.
Где будет жить Клара со своей огромной соломенной шляпой? На улице осень.
– Девчата, – обращается она. – Я же буду жить в коттедже?