Как раз начинается дождь. Если будет и гроза, вовсе прекрасно. Роза стучится, в уже мокрую благодаря дождинкам, дверь. Она вспоминает, что вообще-то есть волшебный звонок. Вовсе не нужно барабанить маленькими кулачками в поисках ответа.
– А кто у тебя дома? – спрашивает Клара.
– Бабушки.
– Со стороны папы и мамы? Здорово.
В прихожей включается свет. Слышатся торопливые и короткие шаги, а лучше сказать шарканье тапочек.
– Кто это? – за дверью раздается сонный взрослый голос, бабушкинский.
– Это я.
– Кто-кто? – еще не окончательно проснулась бабушка.
– Да я! Роза. Кто же еще. Бабушка?
Эта бабушка немного повозилась около двери, чуть-чуть потопталась в нерешительности, но все же открыла.
Милая бабушка открывает дверь и не понимает, что видит перед собой. Она была в белой ночнужке и с растрепанными, уже давно седыми волосами. Напоминает пушистого, еще не проснувшегося кота. Она стоит на пороге и не решается впустить свою внучку. Еще бы! У Розы лицо все мокрое и грязное от черной туши и слез. Рядом какая-то взрослая девушка, от которой мерзко несет за километр, хотя сегодня она была у них в доме и общалась с одним парнем, но сейчас от нее разило, как от свиньи. И кто этот юноша, держащий на спине паренька, руки которого завязаны в бант? Рядом девушка со светлыми волосами и бледным лицом. А что с ее любимым Марком? Почему он устало прижат к стене. Он же не пил? Так надеется бабушка.
Через секунды четыре слышится еще одно торопливое шарканье тапочек. Это вторая бабушка, но уже одетая в халат и с очками на носу. Ее волосы аккуратно спрятаны в платке. Она также неуверенно всматривается в своих внуков. Наверное, думают, что видят галлюцинации. Вообще-то дождь начинается. Ребята стоят не под укрытием, а как раз под небом.
– Бабушки! – будит их Роза.
– Что это с Марком и вашими эм… друзьями? – Последнее словами было выделено с вопросительной интонацией.
– Да это долгая история. Честно, расскажу позже. Может, впустите, все-таки дождь начинается.
– Баааабушки? – Устроил показ собачьих милых глазок Марк. Видимо это всегда срабатывает. Ведь именно на бабушках скользнули добрые улыбки, тающие и теплые.
– Конечно-конечно. Вы же наши пельмешки. – Бабушка с седыми волосами похлопала Розу по спине. – Я – Рина, бабушка со стороны папы Розы, а вон Лонита. – Кивает в сторону второй.
Радушнее приема и не ожидать. Наконец, дождик позади, а спереди лишь большой теплый зал, посреди которого огромный стол, заваленный вкусной едой. Не буду говорить о том, как долго они ели, восхищаясь каждым лакомым кусочком. Они пили вишневый компот, наверное, лучший в их юной жизни.
Две бабушки постоянно переглядывались и хихикали, очень уж они были оптимистичными. Лонита не спускала глаз с Марка. Роза все же уговорила их лечь спать, иначе они устанут, но бабушки хотели знать правду о том, что случилось в лесу. Тогда Роза придумала историю, будто бы эта такая игра: связать одного участника и тащить его до дома. Бабушки претворились, что поверили, но с тяжелым грузом на сердце отправились в свои спальни.
– Они поверили? – спрашивает все та же любопытная Клара.
– Нет. Зато они поняли меня.
– Класс.
– А вы не думали о том, что в палатках остались Микки, Карина и Август? – Голос Дали вовремя.
За окном все завывал ветер, дождинки подавно обсыпали собой большие окна дома. В зале различались тихие голоса Розы, Клары и Дали. Самым громким голосом был дождь. Он барабанил, не оставляя пустого места на стекле. Молния ослепительным мгновением проникала в затемненную комнату, а гром оглушал всю тишину, заставляя вздрагивать Лию. Она пока не могла признать тот факт, что всю боль, предназначавшуюся ей, принял совершенно другой человек. Немного шоковой терапии, горькой правды и осознания реальности были уже на подходе в ее голове. Да, она знает, что нравится Марку, но чтобы на столько. Это походило на нереалистичное кино со спецэффектами и прочей фальшивостью, но все было намного серьезнее. Все уже произошло. Она наблюдает за Марком, который прижался к креслу.
– Это проблема, – печалится Роза. – Увы, начался дождь. Мы не сможем туда пойти.
– Вы собирались идти обратно? – ужасается Клара. – С таким-то рыжим психом, девчонкой, боящейся до смерти темноты, не в обиду, Лия, и, Роза, тоже не в обиду, но ты больна.
– Я знаю. Осведомлена лучше тебя.
– Как ты можешь так говорить? – Лия приходит в себя. – Все из-за тебя. Ты напилась, как последняя свинья. Когда уже повзрослеешь? У тебя уже есть ребенок, но ты сначала себя воспитай. Ты ужасная. Я не могу понять, никогда не могла, почему родители тебя возвышают. За что так любят?