Мила впервые озвучила эти свои мысли вслух. Ей стало на удивление легко, как будто с ее плеч упал тяжелый груз. Настоящий катарсис. Даже от психоанализа не было такого мощного эффекта.
В ответ Ева только продолжала скалиться и смотреть в никуда, словно сквозь Милу.
Костя поднял голову, и по его лицу пробежали голубоватые блики от ночника:
– Мне так стыдно, что я придумал этот ужасный розыгрыш. И что зачем-то опубликовал фотографии в интернете. Прости меня, Олеся, я виноват перед тобой больше всех.
Он оглядел лица друзей и с сожалением покачал головой. После нескольких секунд молчания он продолжил:
– Я вам не говорил, но когда у меня дела пошли хорошо, я начал каждый месяц отчислять деньги в благотворительный фонд по борьбе с травлей. Это, конечно, мелочь по сравнению с тем, что мы сделали с Олесей, но ее все равно не вернуть… А тут есть возможность помочь другим ребятам, над которыми издеваются одноклассники. Может, и у меня получится спасти хотя бы одну такую Олесю…
В комнате снова повисла тишина – только Машины всхлипывания и треск пламени свечей разбивали ее. Вдруг Ева перестала скалить зубы и пробормотала еле слышным, как сквозняк, голосом:
– Я прощаю вас. Живите дальше.
Вдруг она протяжно и громко вздохнула, ее тело пробила мелкая дрожь, и она в беспамятстве откинулась на спинку стула. Миле показалось, что за спиной Евы мелькнул и растворился прозрачный силуэт. Или это просто была тень от ее тела?
Зара, все это время молча наблюдавшая за происходящим, заглянула ей в лицо и коснулась ладонью ее покрытого испариной лба. Она удовлетворенно покачала головой и обратилась к ребятам:
– Вот и все. Похоже, что у вас получилось – она ушла. Будем надеяться, что на этот раз – насовсем.
Зара быстро выпроводила ребят под предлогом, что Еве надо отдохнуть после сеанса. К удивлению Милы, она не потребовала у них денег. Неужели все это было по-настоящему? Мила уже ни в чем не была уверена. И этот бормочущий голос, и Олесин почерк, и мелькнувшая тень за спиной у Евы… Она знала только одно: сегодня произошло что-то очень важное. Все эти годы ей казалось, что ее одну мучили угрызения совести, а оказалось, что смерть Олеси изменила жизнь каждого из ребят. Мила и ее друзья впервые решились поделиться друг с другом своим невысказанным чувством вины и освободились от этого непомерного груза, разделив его на четыре равные части.
На улице по-летнему ласково шелестел ветер, перебирая листья деревьев и кустов невидимыми пальцами. А может, это шептала робкая Олесина душа, передавая еще один привет с того света? Вдруг она все еще где-то здесь и наблюдает за ребятами, но ее призрачные глаза впервые горят не обидой и злобой, а молчаливым спокойствием? Миле хотелось так думать. Кто знает, что там, на той стороне. В конце концов, ответ на этот вопрос не знают даже психиатры.
Бодрый Костин голос перебил шелест ветра и Милины рассуждения:
– Ребят, а может ко мне, помянем Олесю?
Все с радостью согласились: в этот вечер никому из ребят не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. И, полегчавшие от этого спонтанного предложения и от освободившего их плечи груза, они помчались по вечерним дорогам мимо мерцающих, как огоньки свечей, уличных фонарей.