– Шустрые сперматозоиды.
Он улыбнулся:
– Первого я не знаю. Не смог справиться с этим. Мне было восемнадцать, и я вел себя ужасно. Сейчас большую часть своего времени я провожу в раздумьях о двух других. Это не одно и то же. Моя дочь, мой первенец, заслуживает лучшего отца, чем я.
– Если ты пытаешься заставить меня чувствовать себя лучше, это не совсем работает.
– Заставить тебя чувствовать себя лучше? Я пытаюсь заставить меня чувствовать себя лучше.
– Тебе было восемнадцать, когда ты облажался.
– Верно, – сказал он. – И это совсем не то, как лгать обо всей своей жизни.
– Ладно, хватит.
– Отправила своего мужа в объятия другой женщины. Лишилась работы из-за тарелки с персиками.
– Пожалуйста, прекрати говорить.
– Довольно честный ход – бросить в нее персики, – сказал он. – Несмотря на последствия.
Я посмотрела на него, пытаясь прочитать, развлекается он до сих пор или нет.
Он выкинул косяк:
– Я серьезно. Когда ты в последний раз делала что-то подобное?
– Сумасшедшее?
– Честное. Не задумываясь о том, как это будет выглядеть для толпы твоих многочисленных поклонников, – сказал он. – Просто позволь себе чувствовать момент, не привлекая куратора.
Я задумалась. Куратор. Прекрасное слово для того, что требовалось от меня, дабы представить миру «Маленькую Саншайн», чтобы представить миру себя. Все, что я делала на протяжении долгого времени, требовало этого: фильтровать фотографии, выбирать совершенные фразы, чтобы захватить четкий, более интересный и фотогеничный момент, который я должна была показать наблюдателям.
Дэнни стал первой жертвой избавления от реальности. Каждый вечер (а иногда и ночь) мы делали снимок того, что на самом деле происходило (например, ужасно невкусную пиццу), а затем выставляли в Instagram «импровизированную» фотографию, которой на самом деле занимались десятки человек, пока камера снимала меня: «наслаждающуюся» вкусной пиццей и с упоением просматривающую самое горячее шоу. Все это подкреплялось вот такими хэштэгами: #домашняявыпечка #смогланайтивремядлямуженька #Уолтавпрезиденты
Какие могли быть последствия, когда нам говорили, что того как мы жили на самом деле, было недостаточно?
Итан включил зажигание:
– Может быть, дело в том, что тебе пора перестать лгать?
– Мне больше незачем лгать, – сказала я.
Он повернул руль, его лодка полетела вперед.
– На твоем месте, я бы ловил комплимент там, где ты можешь получить его.
Глава 35
Когда мы подъехали к дому, Рэйн вышагивала по крыльцу. Злющая. Мне потребовалась секунда, чтобы заметить это. Она как обычно не поздоровалась со мной. Я обошла машину, чтобы выпустить Сэмми.
– Привет, мам! – крикнула она.
Рэйн скрестила руки на груди:
– Где, черт возьми, вы были, ребята?
–Е здили на рыбалку, – сказала я, поднимаясь по ступенькам. – Расслабься.
–Р асслабиться? Мне названивают с лагеря, потому что Сэмми не появилась там. Вы не думали, что вам, возможно, надо было позвонить мне, прежде чем удрать в открытое море?
– Я звонила тебе, – сказала я. – И оставила сообщение.
– Я тоже, – вмешалась Сэмми.
– Сэмми, зайди в дом.
– Мама...
– Внутрь!
Сэмми остановилась у двери. Я улыбнулась ей, и она, с печальным видом, махнула рукой, как будто не хотела, чтобы ее отстраняли от разбора полетов.
У Рэйн, похоже, выросла пара глаз на затылке, потому что она стала еще злее.
– Сейчас же зайди в дом!
Сэмми исчезла, а Рэйн посмотрела на меня, метая молнии взглядом.
– Как ты могла это сделать?
– Рэйн, клянусь тебе, я не думала, что ты расстроишься.
– Я подняла на уши весь лагерь, прежде чем прослушала твое сообщение. Ты знаешь, как я себя чувствовала? Я подумала, может быть, с вами что-то случилось. Я думала, ты свалила. Я не знала, что происходит.
– Так тебе пришлось нелегко в эти пять секунд?
– Ты думаешь, это смешно?
– Нет. Извини, Рэйн. Я подумала, что было бы интересно совершить поездку, вместо того, чтобы просто сидеть дома.
– С каких пор ты решаешь, куда брать моего ребенка?
– Ты же позволила ей пропустить лагерь.
– Я позволила ей! Не ты, – сказала она. – Ты не можешь принимать такие решения.
– Рэйн, она не хотела идти. И, говорю тебе, у нее был хороший день. Она почитала, подышала свежим воздухом, съела какой-то начос. Не нужно так расстраиваться. Она отлично провела время.
Сестра развернулась и ворвалась в дом, хлопнув дверью о стену так, что та от нее отскочила и начала закрываться.
– Значит, теперь ты эксперт в воспитании моего ребенка?
Я распахнула дверь и последовала за ней:
– Я помогаю тебе с ней. Как насчет того, чтобы просто сказать «Спасибо».
– Ради Бога, я могла бы попросить кого-нибудь из колледжа отвезти Сэмми в лагерь на следующий день после аварии Томаса, – сказала она.– Все, кто здесь живет, отлично знают к кому можно обратиться за помощью.
Она отвернулась, и тогда я поняла, почему она так рассердилась. Ей не хотелось, чтобы у Сэмми был отличный день. Не со мной. Рэйн не хотела, чтобы Сэмми со мной что-то связывало.
– Это была ошибка, хорошо? – сказала она. – Я хочу, чтобы ты упаковала свои вещи и ушла.
– Нет.
Она покачала головой:
– Нет?
Я никуда не собиралась уходить. Возможно, была виновата моя беременность, может быть, это был стресс. А, может, это из-за того, что Итан сказал обо мне и персиках, и попросил меня стать честной. Но я хотела остаться там, где была. По крайней мере, пока я не узнаю, куда мне идти.
Рэйн горько засмеялась:
– Что ты здесь делаешь? Я имею в виду, действительно. Естественно, ты здесь не для того, чтобы снова соединиться с нами.
– Может быть, так и есть.
– Херня.
Я посмотрела на чердак Сэмми.
– Не могла бы ты говорить потише?
Рэйн проигнорировала меня и, не сбавляя громкости, произнесла:
– Так в чем игра? Получить одобрение шефа Z и использовать его для того, чтобы продвинуть себя наверх, верно?
– А что, если так? Ты думаешь, я должна просто принять все это? Эмбер украла все, что я с таким трудом заработала. И, я знаю, ты не думаешь, что это законная работа, но я приложила слишком много усилий, чтобы чего-то добиться, – сказала я. – Не то, чтобы ты понимала, о чем я говорю...
– То есть, мне работается легко?
Я понизила голос, даже если она отказывалась это делать:
– Я просто думаю, что управлять отелем – это не совсем предел мечтаний для тебя.
Сестра удивленно посмотрела на меня. На секунду в ее взгляде промелькнула боль. А затем она засмеялась, запрокинув голову назад.
– Ну, так мы говорим о мечтах, какую мечту ты снова воплотила в жизнь? – сказала она.
– Я не говорю о себе, Рэйн.
– Шутишь? Ты беспокоишься только о себе. – Она покачала головой. – Просто потому, что ты думаешь, будто картина моей жизни будет красивее, если у меня будет впечатляющая карьера, это не значит, что я несчастна. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что если ты не будешь жить в страхе перед чужими мнениями о тебе, никто не сможет у тебя что-то отнять?
– Вот как?
– По сути, да.
Я посмотрела на чердак и подошла к сестре:
– Так почему ты так боишься услышать мнение других людей о своем ребенке?
Она потянулась за моей рукой, оттащив меня обратно на крыльцо.
– Прости?
– Поэтому ты забрала ее из лагеря, верно? – сказала я.– Потому что у Кэтлин хватило наглости, чтобы рассказать насколько Сэмми особенная? Что ей нужны особые вещи?
– Так значит, во всем своем опыте общения с Сэмми ты уже пришла к выводу, что женщина, которую ты не знаешь, – права, а ее мать ошибается? Что я не думала о том, что нужно моему ребенку?
– Рэйн, не отговаривай ее.