Я не могла перестать проигрывать все в своей голове, и каждая новая деталь была как соль на рану. Мне вспомнились самые странные вещи. Дубовые полы в проекте квартиры Дэнни. Очевидно, он работал над этим проектом дольше, чем несколько дней, раз уж ему представилась возможность выгнать меня из лофта? Утром, когда все началось, моя любимая песня играла на радио-будильнике. Что было не так с радио? Дэнни спланировал и эту часть? Ведь будильник сам не мог это сделать, а его iPhone был подключен к зарядному устройству. Дэнни потребовалось выйти, чтобы поставить эту песню? Моя любимая песня, возможно, напоминала мне, кем я была на самом деле.
В тот вечер он предложил мне другой выбор. Дэнни попросил меня не ходить на вечеринку. Я хорошо это помнила. Он привез с собой герберских ромашек и сказал, что все это отменит, если только я захочу. Вечеринка, как я поняла, на самом деле стала началом конца нашей совместной жизни.
Почему я не приняла его предложение? Где бы я была сейчас, если бы поступила иначе?
Шеф Z подошел к моей столешнице, и у меня было ощущение, будто я смотрю на свое отражение в зеркале. Полная безысходность и отчаяние. Только для шефа это были его недооцененные грибы, а для меня – напоминание, поставленное на повтор, что я полностью и совершенно одинока. Без карьеры, без мужа.
Этого было почти достаточно, чтобы заставить меня довериться ему. И, кажется, этого было достаточно, чтобы заставить его довериться мне.
–Лисичка – хитрый зверь, – сказал он на восьмые сутки, глядя на великолепную тарелку с пастой. – Их нужно собрать в нужное время, чтобы они полностью реализовали свой потенциал.
Это случилось? Мы общались?
–Как бы там ни было, шеф, – сказала я, – думаю, что они вкусные.
Он швырнул тарелку на стол.
–Не слишком, – сказал он и ушел.
Я серьезно подумала о том, чтобы прятать их до конца ночи. Просто, чтобы не видеть его расстроенное лицо. Просто, чтобы сделать хоть что-то, а не сидеть здесь, забившись в угол.
Усугубляло мои страдания и то, что поваренная книга Эмбер имела безумный успех. Уже через неделю она вышла в печать. Я стала вчерашней новостью. Буквально.
Возможно, это было то, что я получила за публичную ложь. Теперь все, что у меня было – стало личным. Моя жизнь была настолько скрытной, что я собиралась родить ребенка от того, кто даже не знал об этом.
Еще одна тарелка макарон с лисичками была возвращена на кухню. На тарелке отсутствовали домашние и довольно изысканные букатини от шефа Z. Остались лишь несколько грибов.
Я осмотрелась вокруг, чтобы знать смотрит ли кто-нибудь на меня. Никто, вроде бы, не обращал внимания, поэтому я подобрала гриб с тарелки и закинула его в рот.
Меня поразил богатый и сочный вкус, с прекрасным количеством специй.
Я потянулась к другому, когда услышала голос позади меня:
–Нет, ты этого не сделаешь.
Я обернулась, чтобы увидеть Итана, стоящего с термосом из нержавеющей стали в руках.
Он с отвращением покачал головой:
–Это слишком низко.
После чего он наклонился и засунул в свой рот оставшийся гриб.
***
–Значит, ты решила залечь на дно, – сказал Итан. – На один день ты остаешься, а на следующий день – исчезаешь.
Спустя несколько часов мы сидели на скамейке возле ресторана, Итан разлил по кружкам горячий какао из термоса. Он протянул одну кружку мне:
–С тобой все в порядке? Томас сказал, что ты спишь у них на диване.
–Я удивлена, что он заметил это. До поздней ночи я остаюсь в машине, ожидая пока они все заснут. А переночевав – убегаю, прежде чем они встанут. Мы не говорили друг другу более двух слов.
–По-моему, звучит удобно. И устойчиво.
–Это здорово.
–Почему бы тебе просто не остаться со мной?
–У тебя есть знакомая знаменитость. И я не могу навязываться.
Он поднял руку, чтобы остановить меня:
–Прежде всего, это не навязывание. И, во-вторых: она улетела в Париж на неделю. Занимается шопингом.
Я посмотрела на его наряд: то же худи, в котором он, казалось, жил, когда не ловил рыбу.
–У вас, ребята, много общего, – сказала я.
–Это увлечение, которое нас объединяет.
Я рассмеялась и сделала глоток какао.
–Значит, вечеринка закончилась не так уж и хорошо? – спросил он.
Я сделала паузу:
–Это был Дэнни.
–В смысле – был?
Я посмотрела на него, ожидая, когда до него дойдет.
–Срань Господня. Муж был тем, кто взломал тебя?
Я кивнула, боясь говорить – опасаясь, что если скажу еще хотя бы одно слово, то заплачу. Четырнадцать лет. Слезы, казалось, не прекратятся. Дэнни был близким мне человеком. Я доверяла ему настолько, что даже не подумала о том, что он сделал это, независимо от его рассуждений. Что это обо мне говорило? Что это говорило о том, как мало я обращала на него внимания?
Итан сложил руки на груди:
–Почему он... просто... почему?
–Он сказал, что сделал это, потому что любит меня, – произнесла я подавленным голосом.
–Есть и другие способы любить кого-то.
Я встретила его взгляд, отчаянно нуждаясь в спасении.
–Ты так думаешь?
– Я это знаю, – сказал он, пытаясь что–то осмыслить. – Как по-твоему, его девушка в этом участвовала?
Я обняла руками кружку какао и притянула к себе:
–Она этого не делала. У него нет девушки.
Итан выглядел удивленным:
–А что насчет душа?
–Она помогала с ремонтом нашей квартиры, в которой Дэнни теперь живет. Наверное, из-за чувства вины я услышала в ее голосе то, что она увела его, воспользовавшись нашей ссорой или что-то в этом роде...
–Ты ему веришь?
Я верила. Я бы сказала, что я полная дура, если это признаю? Ведь я загуглила Саймона Каллахана, когда вернулась в Монток, и он был тем, о ком говорил Дэнни. Но я не нашла фотографий его и Мэгги. Ни на Wireimage, ни на его странице в Facebook. Я не нашла доказательств. Слово Дэнни было моим доказательством. И это было единственное доказательство, в котором я нуждалась. Это доказывало, насколько целесообразно говорить о том, где я находилась сейчас?
–Поэтому, если мы поверим ему на слово, как он и думал, чего же он хотел добиться?
Я пожала плечами:
–Он надеялся, что я вспомню, какой я была. Знаешь, до того, как мир узнал обо мне, и я потеряла это.
–Это?
–Себя.
Итан кивнул, задумавшись.
–Что ж, отчасти он прав, – сказал он. – Твой муж.
Я обернулась и посмотрела на него.
–Что ты только что сказал, предатель?
Он улыбнулся:
–Я не оправдываю того, что он сделал. Просто говорю – он не ошибается. Мы будто теряем себя подобным образом. И практически невозможно на это не реагировать, – сказал он. – Прошлой ночью я был с моим другом, когда она выложила в Инстаграм фотографию, на которой зависала с парочкой подруг, пьющих вино на палубе во время прогулки по океану. Нет, исправлюсь: она отправила фотографию своих совсем недавно напедекюренных ног. С хэштэгами #девчачьявечеринка и #лучшаяночь.
Он дополнил свою кружку какао и сделал большой глоток.
–Единственная проблема заключалась в том, что подругами оказался ее помощник и его новая подружка. А фото опубликовано тогда, когда они по расписанию примерно через пять минут должны были приземлиться в Париже. Вместо этого, они забрали свою одежду из какой-то химчистки. И, конечно, сделали фото.
–Этим ты пытаешься сказать, что все лгут.
–Я говорю, что это новый способ показать себя. И нет никакой возможности запихать джинна обратно в бутылку, – сказал он. – Некоторые люди хорошо интегрируют это. Ну, СМИ находят их связи в социальных сетях. Но для остальных из нас это совсем другая история. И никто не говорит об этом, оценивающе наблюдая за твоей жизнью. Ведь есть люди, которые смотрят на эти фотографии и думают, что именно такой должна быть их жизнь. И моей подруге, отправляющей фото в Инстаграм, тоже так кажется. Она смаковала комментарии о том, какой она была хорошей девушкой–подружкой. О том, что у шикарных женщин всегда есть настоящие подруги. Для нее это эквивалент реального общения, что позволило ей забыть ту часть, в которой у нее не было ночи, проведенной с подругами. Что на самом деле она занималась сексом на этой палубе с другим, в то время как ее муж играл в гольф в Пеббл-Бич.