— Не понимаю, о чём Вы, Илья Денисович, — специально тяну, хотя сейчас должна бы принести кофе.
Да вот обойдётся…
— Зай, ты не помнишь что ли?
"Зая" сейчас обнажит зубки и… улыбнётся.
— Нет.
Главный бабник и фетишист сего двора наклоняется ко мне и с той же похабной интонацией цедит:
— Мы танцевали!
Самодовольная спесь на миг слетает, когда я выдыхаю, искренне уточняя:
— И это всё?
— А этого не достаточно? — Уточняет мальчишка, нахмурив светлые брови.
Я хмыкаю, улыбнувшись. И всё же встаю, мысленно восхвалив себя пьяную за хоть какие-то рамки морали.
— Вам капучино, Илья Денисович?
Это игнорирование снова его задевает. Но я же не обязана бросаться в ноги, если этого не хочу?
Ухожу до кофемашины и уже спустя пять минут, которые он зачем-то ждёт, сидя в моём бедном кресле, вручаю этому поганцу его кофеёк. Чтоб он им и подавился…
— А куда ты, кстати, сбежала? — Уточняет, взглянув исподлобья. Отпивает пенку и довольно щурится.
— Никуда, Илья Денисович.
Приходится держать в руке железный поднос, будто щит, защищающий меня от бросаемых взглядов.
— Вот ты красивая, нежная, сасная, секси-Аллочка. Я же тебе тоже нравлюсь, уверен! Ты вчера от одного танца таяла, а представь, как было бы, если бы мы продолжили?
Наверное, он ждет, что я начну млеть, но вместо этого только морщусь.
Таяла? Я? С ним? Надеюсь, мальчик это всё нафантазировал. Только желание отрубить свою беспокойную голову, покреститься и закодироваться не исчезает.
А его, в очередной раз, не смущает наличие официального властелина моего паспорта, который пока еще числится владыкой четырнадцатой и пятнадцатой страниц. Этот парниша не в курсе, что я подала заявление на развод. И лучше об этом ему и не знать!
— Не надо со мной так говорить, — снова подкрепляю рабочим тоном. — И Вас ждёт Вадим Денисович. Он сегодня очень злился…
Пока тот гасит едкой усмешкой, сравнивая злость сводного брата с мнимым отсутствием половой жизни, я всё же перестаю считать его скудную извилину действующей:
— На Вас. С утра ждал.
Мальчик хмыкает и недовольно хмурится. Всё же поднимает свои габариты с места простой секретарши и, думая, что я не помню всех его выкрутасов, резко подаётся ко мне, явно планируя облапать.
Успеваю сделать шаг назад, а хотелось бы хлоборызнуть подносом по морде.
Цокает, выставляя указательный и прошипев:
— Всё равно уломаю, золотко.
И тут я уже еле успеваю сдержать тошноту. Боже, буэ. Просто буэ.
Когда этот уходит, достаю из клатча салфетки и протираю рабочий стол с креслом, пытаясь избавиться от фантомного присутствия этого быдлёнка с дешевыми понтами.
Решаю успокоить нервы и достаю свой блокнотик, снова начиная бездумно чиркать на некогда белом листочке. Это всегда со мной было, наверное. Сколько листов потрачено — даже не сосчитать. Так тянутся минуты и я даже улыбаюсь, расслышав, как Илью проклинает нормальный босс. Убираю антистресс обратно и заодно сохраняю на компьютере всё, чего сегодня касался мой взгляд. Потянувшись, думаю вознаградить себя ещё одной порцией антипохмелина, но даже не успеваю встать до кулера, как рядом оказывается всё та же слизкая грязь.
— Илья Денисович, отодвиньтесь, — произношу едко, едва удерживая своё шаткое равновесие.
Этот, как обычно, успел подпереть стол и склониться над моим плечом, выдыхая терпкую смесь алкогольной наружности. О, так он ещё не протрезвел?
— Алл, — начинает и тут же умолкает, когда из кабинета выходит его старший брат.
Ронин одергивает, мельком взглянув:
— Илья, успокойся уже.
— Да что я-то сразу? Аллочка у нас не против.
И решаю ухватиться за соломинку, прочистив горло и отодвинувшись к краю.
— Вадим Денисович, я против!
Названный бросает ещё один взор, означающий “разбирайтесь сами" и уходит к лифту, якобы сделав хоть что-то, чтобы спасти единственного секретаря, которая смогла так долго уживаться с ними двумя. И кажется, мои нервы на исходе, ибо этот пользуется моментом и проводит полосу по плечу, заставляя меня изогнуться.
Вскакиваю, словно ужалил. Шиплю и стряхиваю с себя его следы. Тупая малолетка, блин.
— Успокойтесь, — повторяю, мельком взглянув в сторону Денисыча-старшего, уже вошедшего в раскрывшиеся дверцы.
Вот и все, вот и рухнула надежда. Надо было сбегать со старшим! И чего я медлю?
Илья Денисович ловит взгляд и делает шаг ко мне, просипев типа взрослым басом:
— Ты такая горячая вчера была… не помнишь?
— Успокойтесь, говорю, — повторяю я, огибая стол и увеличивая расстояние.
Оглядываюсь на настенные часы, выжидая, когда последняя минута коснётся конца рабочего дня.
— Алл, ну пойдём в ресторан, а? А потом в отель. Я лучший забронирую, какой захочешь, солнце моё.
Да кто его этому научил?
— Прекратите, — повторяю ещё раз, еле удерживая уравновешенную интонацию.
Зато этот хватает из тумбы мой клатч и тянет ухмылкой, выставляя руку вперёд.
— Пойдём?
А у меня там, между прочим, паспорт и смартфон, епт.
— Положите. На место. Мои вещи, — включаю строгую тётю.
Его не пробирает, он лишь ухмыляется, шагнув в сторону дверей.
— Ну выключай компьютер и пойдём, ну хватит уже ломаться, Дроздова!
Вот упоминание фамилии мужа было явно к месту.
— Либо кладёте клатч на место, либо…
Наверное, за столько месяцев я давно должна была справиться, но, кажется, ему это тоже надоело:
— Либо? — Снова выгибает бровь. — Уволишься? Валяй. Или к Инге Игоревне своей сбегаешь? — Прямым текстом указывает на главного секретаря. — Так она ваш род сюда и отправляет исключительно с моим одобрением. Я тебя одобрил год назад, Алла. Ты уже дотянула, заигралась в правильную. Может, тебе для профилактики пора скатиться на этаж ниже? — Улыбается, маленький сук. — Будешь бумажки собирать за три копейки? А, солнце? Хочешь? — Улыбка становится ещё довольнее. — Не нравится? Что морщишься? Можешь даже брату моему пожаловаться ещё раз… но всё равно, — опять тянет похабщину, — я своего добьюсь же, хочешь ты этого или нет.
И именно в этот момент, когда его виниры требуют молота, а часы пробивают пять, я превращаюсь из Золушки в старую каргу, прищуриваюсь и сбиваю с него спесь одним лишь тоном:
— Угомонись уже, мальчик. Заигрался здесь только ты.
Выхватываю из оцепеневших рук сумку, быстро выключаю питание системника и срываюсь в рабочих туфлях в сторону лестничной клетки.
К чёрту, на улице тепло! Можно и так уйти.
Спускаюсь на четырнадцатый, кивнув удивившейся даме, занявшей недавно место ушедшего главного редактора.
— Алла, ты по что тут?
Помотав головой, отмахиваюсь.
— Лифт барахлит. — Встаю с ней рядом, пытаясь унять дрожь в пальцах, сжавших свой бедный кожзам.
— Да? — Ещё уточняет Захаровна. — А Вадим Денисович ушёл? С Касаткиной своей?
Выгибаю бровь и осаживаю тяжелым взглядом, напоминая, что не разношу слухи и не спонсирую их, передавая чужие тайны в грязные ушки.
— Да я ж просто спросила, — смущается мадам под писк и последующее открытие дверей.
И кто же в нашем лифте? Мог бы уехать! Явно же ждал, когда я дойду и решусь спуститься. Анастасия Захаровна скользит взглядом от довольно ухмыльнувшегося Ильи-Сученовича ко мне и точно складывает два плюс два. Тут уже давно все в курсе, что я бегаю от этой потаскушки, как от огня.
Выдохнув, на миг жмурюсь и всё-таки захожу в кабину, пропуская мимо блеяние Настеньки, здоровающейся с игнорирующим боссом-младшим.
Чувствую спиной, как тот встает вплотную, ясно дело, не смущаясь ничего, и думаю, стоит ли ударить каблуком ему в туфлю, удобно расположившуюся чуть сзади.