— Все готово, — Рон крутанул палочку в пальцах и спрятал в рукав. — Что дальше делать?
— Вроде бы все, — Гермиона осмотрела ровные ряды стульев, некоторые из них были уже заняты учениками. — Ты не видел Гарри?
— Ну, вероятно, он с Малфоем опять, — скорчил кислую гримасу Рон. — Скоро придет. Не будет же он с ними в подземельях сидеть весь вечер.
— А с чего ты взял, что они весь вечер будут в подземельях? — насторожилась Гермиона.
— А что, придут сюда, что ли? — Рон сказал это таким тоном, как будто вообще не допускал такой возможности.
— Именно это они и сделают, — с нажимом произнесла Гермиона.
— Да как они посмеют? — Рон начинал краснеть.
— Так же, как и все остальные, Рон. И я буду тебе очень благодарна, если ты удержишься от негативных высказываний и остановишь остальных гриффиндорцев, в случае чего.
— Это все Нотт, да? — прошипел от злости красный как рак Рон. — Это он промыл тебе мозги! Сначала Гарри, а теперь и ты на их стороне.
— Я ни на чьей стороне, я — староста школы.
— Ты гриффиндорка, ты героиня войны, как ты можешь допустить этих прихвостней Сама-Знаешь-Кого на вечер памяти?
— Каких прихвостней? Рон, ты о чем вообще? На Слизерине учатся девять первокурсников, поступивших в этом году, семь второкурсников, десять третьекурсников — дальше перечислять?
— Намекаешь, что раз они маленькие, то ни при чем? — насупился Рон.
— Ну надо же, ты понял намек, что-то в Черном озере сдохло?
— Но еще там учится Малфой, Забини, Паркинсон, Булстроуд, Гойл и Нотт.
— Гринграсс забыл, — подсказала Гермиона.
— Ну, она вроде как ни при чем.
— А Нотт тогда при чем? Или Забини? — Гермиона поняла, что злится.
— Опять ты его защищаешь!
— Внимание, рассаживаемся по факультетам! — возвестил усиленный сонорусом голос Макгонагалл.
— Началось, потом договорим, — быстро сказала Гермиона и принялась вместе с остальными старостами руководить рассадкой.
Слизерину они договорились оставить задние ряды. Чтобы им не пришлось проходить мимо других факультетов. Во избежание.
— Хафлпафф полностью рассажен, — сообщила Ханна. — Я буду с ними.
— Хорошо.
— Так, Гермиона, я здесь! — Гарри в белой как снег мантии возник рядом с Гермионой.
— Это что на тебе такое? — в панике воскликнула Гермиона.
— Это я поддерживаю Слизерин, — пояснил Гарри. — И я решил свои проблемы. Как и обещал.
— Хорошо, потом поговорим. Я сейчас…
— …занята, — Гарри улыбнулся. — Я понимаю. Я очень горд, что моя лучшая подруга — староста школы.
— Спасибо! — улыбнулась Гермиона.
Гарри тоже улыбнулся и, взметнув полами мантии, ушел, а Гермиона отправилась следить за тем, что делает Гриффиндор.
Первые выкрики она услышала, когда отчитывала двух пятикурсников за пронесенные на вечер блевательные батончики. И с сожалением узнала голос Рона, к которому присоединились еще несколько голосов.
— Убирайтесь!
— Пошли вон!
— Подстилки Волдеморта!
Гермиона даже обернулась посмотреть, кто кроме Рона выхватит сегодня отработку, и сделала это как раз в тот момент, когда все внезапно стихло.
— Я их пригласил! — громко сказал Гарри, пряча волшебную палочку. — Кто-то еще возражает?
Никто не возражал, кроме Рона, Симуса и Дина, которые отчаянно жестикулировали под заклятьем немоты.
Все взгляды были устремлены к Гарри, который наклонился к Малфою и что-то прошептал, а потом, ободряюще сжав его руку, отправился к Гриффиндору. Слизерин тихо и очень дисциплинированно расселся по местам. Наверно, Нотт заставлял их репетировать. Гермиона поискала его глазами. Тео в зале не было.
Так быть не должно. Пробравшись между рядами, Гермиона наклонилась к Забини.
— Где носит Тео? — спросила она.
— Он… Как бы это сказать… — Забини поднял глаза. — Вообще, он просил тебе не говорить.
— Он снова упал в обморок?
— Что? Нет, что ты, тебя ж рядом не было, — беззаботно отмахнулся Блейз.
Если Гермиона нервничала до этого, то теперь была близка к панике. Во-первых, Блейз не говорил ничего случайно, а во-вторых, где Теодор Нотт?
Но выяснять было уже некогда, в Большой зал вошли преподаватели и начали рассаживаться на первом ряду. Ей стоило поспешить на свое место у стены. Там, где, комкая свою речь в дрожащих руках, уже сидел Невилл. Вопрос был в том, как она объяснит пустой стул рядом с собой.
В зал под аплодисменты вошел министр в сопровождении Перси Уизли. Гермиона обратила свое внимание на трибуну. Шеклболт раскланялся и начал произносить речь. Именно так можно было охарактеризовать его действия. «Начал произносить». Заученный до автоматизма, до полной потери смысла текст. Ей было очень жаль Кингсли. Он был талантливым стратегом и хорошим министром, но речи ненавидел. И потому произносил их монотонно, не слишком-то сам понимая, что он говорит. И тут рядом с ней из ниоткуда появился Нотт.
— Привет, — прошептал он, наклонившись к ней.
— Ты где был? — очень тихо возмутилась Гермиона.
— Здесь сидел. — Нотт скомкал и сунул за пазуху кусок серебристый ткани. — Поттер опасался драки. А мне в драку нельзя.
— И он дал тебе мантию? — не веря своим глазам, спросила Гермиона.
— Ой, ты ж ничего не знаешь.
Зал взорвался аплодисментами. Шеклболт слегка поклонился и отошел от трибуны.
Следом выступала директор, во время ее речи Нотт молчал, а Гермиона сгорала от любопытства и краем глаза рассматривала его. Белый Тео очень шел. Он будто бы из модели рекламы зубной пасты перевоплотился в сказочного принца из спектакля для детей. Только короны не хватало. И принцессы. Такой же фантастической и нереальной, как и сам Нотт сейчас.
Все эти размышления отвлекли Гермиону настолько, что она прослушала все, что могла, и так и не уловила смысла сказанного директором.
— Ну я пошел, — дрожащим голосом прошептал Невилл, когда Макгонагалл пригласила его занять место на трибуне.
— Чтоб все провалились, а ты остался! — пожелал Нотт.
— Так что произошло, из-за чего драка? — прошептала Гермиона. Речь Невилла она, как и он сам, знала уже наизусть.
Нотт лукаво усмехнулся и положил руку на колено Гермионе. Не веря в такую наглость, она опустила глаза. «Гарри бросил Джинни» — гласила надпись на тыльной стороне ладони Нотта. Убедившись, что Гермиона прочла, он перевернул руку. «Ради траха с Малфоем. Какая гадость». Гермиона достала из кармана обычную шариковую ручку и написала ниже «Ты знаешь, как она?»
Нотт воззрился на надпись в таком удивлении, что Гермиона еле удержалась от смеха. Отобрав у нее ручку, он несколько секунд вертел ее в руках, а потом положил руку Гермионы себе на колено и начал водить ручкой по ладони. Это было очень щекотно. И Гермиона несколько раз пыталась выдернуть руку, но Тео держал крепко.
В итоге, когда Невилл уже закончил речь и сел рядом с ними, Гермиона наконец смогла получить свою руку обратно и прочесть надпись. «Нет» красовались на ее ладони две буквы. Зато вокруг Нотт нарисовал цветочки и сердечки. Это было странное чувство, хотелось одновременно умилиться и спихнуть Нотта со стула. Нашел место для художеств.
— На лбу бы тебе написать, — проворчала Гермиона.
— Давай, только пиши, чтоб я в зеркале прочесть смог.
— Ты староста, — напомнила Гермиона и, отобрав ручку, сунула ее в карман.
— На вас так Рон смотрит, что щас ему плохо сделается, — заметил Невилл.
Гермиона тут же спохватилась и села ровно. Вечер перешел к той части, когда каждый желающий мог пройти за трибуну и рассказать что-то о тех, кто погиб во время войны. В основном, рассказывали девушки. Только однажды вышел Денис Криви, но договорить о смерти брата не смог. Прервался на полуслове и убежал.
— Надо поискать Джинни, — шепнул ей Тео. — Я беспокоюсь.
— До конца вечера еще часа три. Мы не можем просто встать и уйти.