— А я не боюсь. Я хоть иногда и получаю в школе за это замечания, но ведь иначе жизнь была бы скучной. Взрослые слишком многого боятся. Вы с мамой боялись собаки дяди Энделя больше, чем я. А на самом деле она очень добрая, однажды он съела у меня из рук целую пачку фрикаделек.
— Теперь я понимаю, почему этот пёс всё время крутился возле тебя. А у тебя есть ещё друзья кроме собаки дяди Энделя и улиток?
— Конечно. Весь класс. И Герман, с которым мы играем во дворе. Можно я позову Германа к себе на день рождения?
— Конечно, можно. А мы ещё не обсудили, что ты хочешь себе на день рождения.
— Новый мобильник, у нас в классе у всех новые, только у меня старый.
— Интересно, зачем он тебе, у тебя же есть локатор?
— Папа, ну что ты смеешься.
— Я не смеюсь, я просто вспомнил, как тот полицейский удивился, когда я ему сказал, что у нас в комнате заблудилась летучая мышь со сломанным локатором.
— Я тоже хочу стать полицейским.
— Почему?
— Потому что они гоняются за преступниками и могут превышать скорость. И ещё у них классная форма. Я тоже себе такую хочу.
— Но ты ведь раньше хотел стать изобретателем?
— Полицейский может тоже изобретать. Я изобрету такую машину, которая быстро ищет всех преступников и делает их хорошими. И ещё я бы изобрёл самую быструю в мире летающую полицейскую машину.
— Для того, чтобы стать изобретателем или полицейским, надо очень много учиться.
— Я и учусь каждый день по нескольку часов.
— А таблицу умножения ты уже выучил?
— Почти, вчера исправил тройку на пять с минусом. Я не виноват, что она такая трудная. Когда я вырасту большим, я изобрету таблицу умножения попроще. Один на один равно один и всё. Такую таблицу придумаю, чтобы детям в школе было легче.
— Слушай, время уже пол-одиннадцатого. Давай-ка гаси свет и засыпай. Пусть тебе приснится что-нибудь интересное.
— Я хотел бы увидеть во сне, как чинить утюг.
— Утюг?!
— Спокойной ночи, папа, я уже совсем сонный, — ответил Волли, повернулся лицом к стене и закрыл глаза.
— Папа, иди скорее сюда, — позвала мама из другой комнаты. — С нашим утюгом что-то случилось.
Мама держала утюг, а из утюга шёл густой синий дым.
— Пусть остынет, я тогда посмотрю, — сказал папа. Через некоторое время он осторожно раскрутил утюг. Там внутри всё было залито какой-то беловато-жёлтой липкой и чуть подгоревшей кашицей. Папа получше принюхался к содержимому утюга.
— Это тесто для блинчиков, — сказал он, глубоко вздохнув, и почти уже рассердился. Но тут вспомнил, как он сам пару дней тому назад, беседуя с Волли о жизни, описывал, как интересно было в армии по ночам тайком жарить блины на утюге.