Я заглядываю в помещение, и мой желудок скручивает тревожный спазм – столовая раза в три больше буфета в моей прежней школе. Это уже чересчур! Свет льется сквозь стеклянный потолок на бесконечные ряды столов и скамеек, занятых учениками. Из окон открывается захватывающий вид на горы. Я занимаю очередь за Софи и вслушиваюсь в звучащие вокруг меня голоса и языки. Они отдаются у меня в ушах, но остаются неразличимыми, как «белый шум».
Мы неторопливо приближаемся к раздаче, и я морщусь от сильного запаха, который вовсе не похож на то, как пахнут у нас дома азиатские рестораны. Софи берет себе что-то вроде супа с плавающими на поверхности зелеными листьями, я же решаю держаться подальше от всего незнакомого и поэтому выбираю омлет, в котором, как мне кажется, есть овощи, а может быть, даже мясо, не могу сказать точнее.
За столиком я обнаруживаю, что единственные доступные столовые приборы – это серебристые палочки. Софи мастерски вылавливает ими куски зелени из своего супа. Хотела бы я знать, как она будет есть бульон?
Я неуверенно катаю палочки между большим и указательным пальцем, пытаюсь достать из миски кусок омлета, но он тут же падает обратно. После тридцатисекундной борьбы мне все-таки удается донести еду до рта. В итоге я соображаю, что нужно держать миску поближе к лицу и закидывать пересоленный омлет в рот через край. Другие так и делают, значит, это не считается здесь плохими манерами.
Софи, хмурясь, проверяет свой телефон.
– Даже не представляю, где он, – бормочет она.
Она обводит взглядом столовую, и я тоже пытаюсь найти в этой толпе лицо, похожее на лицо моей соседки. Но ничего не нахожу в этом море людей.
Но тут Софи широко улыбается и неистово машет кому-то. Я поворачиваюсь и замечаю парня в полурасстегнутом пуловере в бело-голубую полоску с подвернутыми до локтей рукавами и майке с треугольным вырезом. Сунув руки в карманы узких джинсов, он идет к нам. Он выше других ребят, на его лоб падает прядь чернильно-черных волос, и у него такие же пухлые, как у Софи, губы.
В жизни не видела таких привлекательных корейцев.
Да, у меня мало опыта в общении с корейцами, но те, что мне встречались, даже в подметки не годятся брату Софи. Я изо всех сил удерживаюсь от того, чтобы не пялиться на него с отвисшей челюстью.
Оказывается, я не единственная, кто таращится на него во все глаза. Позади него толпятся группки девчонок, которые смотрят на него, показывают пальцем, а некоторые стараются украдкой его сфотографировать и вертят головой, проверяя, видел ли кто-нибудь, как они это делают. Как будто это можно скрыть!
Я в неподдельном изумлении. Может быть, среди здешних девчонок принято так открыто выражать свои эмоции в отношении привлекательных ребят? Это же надо додуматься: фотографировать парня в переполненной столовой, а потом еще и показывать на него пальцем! Нет, в Штатах такой номер не прошел бы.
Мне приходится отвлечься от анализа культурных обычаев, когда он что-то говорит Софи по-корейски.
У него чистый и глубокий голос. Мое сердце замирает на мгновение, и я понимаю, что запала на него, как и другие девчонки.
Когда у меня в последний раз пересыхало во рту при виде парня? После Айзека, моего бывшего, с которым мы познакомились в клубе, где он был диджеем, ни разу. Когда ты растешь в окружении парней, которые носят ковбойские шляпы и ремни с гигантскими пряжками и так и норовят залезть тебе под юбку только ради того, чтобы твой отец заключил с ними контракт, трудно остаться равнодушной к шапочкам-бини, кедам «Конверс» и слаксам.
– Джейсон, не будь невежливым, – игриво хмурится Софи, кивая на меня. – Это Грейс, которая говорит по-английски.
Я встречаю его своей самой яркой улыбкой, но его лицо остается непроницаемым, он лишь скользит по мне взглядом. Мой энтузиазм испаряется.
Я превозмогаю последствия от удара, нанесенного моей уверенности в себе:
– Приятно познакомиться.
Он ничего не говорит, только пристально смотрит на меня, пока у меня от улыбки не начинают болеть щеки. Я борюсь с инстинктивным желанием опустить глаза на свою блузку и джинсы и проверить, нет ли там пятен от еды.
– Она моя соседка по комнате, – приходит мне на помощь Софи, отвлекая внимание Джейсона. – Она из Америки! – На последнем слове ее голос поднимается до крика. – Садись с нами.
Он осматривает зал, намеренно сохраняя при этом скучающий вид. Взгляд у него отрешенный, хотя он наверняка видит всех девчонок, которые демонстративно не смотрят на него. А не получилось ли так, задаюсь я вопросом, что, пока близнецы находились в материнском чреве, Софи забрала себе все умение общаться с людьми?