— Младенцев жарить не буду! — брякнула я.
Мой собеседник как будто остановился на полном скаку и зашипел, потрясая кулаками в сторону:
— О, русалочьи пляски! Сколько месяцев поиска, и зачем? Вот ЭТО мы получили! Тебе весело сейчас?! — Было похоже, что теперь он обращается к той тетке, которая меня сюда заманила. Может они банда? Все запутанно, но надо выбираться из домика-ловушки. Главное — быть уверенной в себе, с психами по-другому нельзя.
— Не отвлекайся, — проговорила я строго. — Выкладывай все, что хочешь, и отпускай меня.
— Отпустить не смогу, — начал охранник таким тоном, будто уговаривал капризного ребенка. — На тебе же метка стоит, и тебя все видят. Могут… напугать случайно. Народ у нас тут разный. Сейчас поблизости много кто бродит. Я должен тебя охранять. — Сказав это, странный человек развел руками, будто последний довод был окончательным и все объяснял. — Ну ладно, если не веришь, давай я что-нибудь покажу…
— Ничего не хочу смотреть! Не надо! — заорала я.
Становилось все страшнее. На смену первой тупой истерике пришел вполне разумный дикий ужас. А вдруг этот большой и уверенный человек сейчас покажет что-то, после чего мой мир изменится полностью. Надо было срочно отвлечь его, только бы не продолжал.
— Как тебя зовут? — выпалила я первое, что пришло в голову.
Обычный вопрос произвел на психа удивительное действие. Он как будто помертвел и выдохнул разом весь воздух. Я решила продолжать, раз эффект есть, и повторила более громко и уверенно:
— Как. Твое. Имя?
Охранник долго молчал, а потом ответил тихо, одними губами:
— Василий.
— Чё, правда?
— Я не могу тебе говорить неправду. И не могу не отвечать! — Он хлопнул по лбу огромной ладонью так, что почти сам себя вырубил.
— Окей. Василий, немедленно выпусти меня из дома на улицу! — проговорила я внушительно.
Ненормальный дернулся, будто его кто ударил, но не смог остаться равнодушным к простой вежливой просьбе. Он тяжело поднялся, махнул рукой в стену и выдавил из себя:
— Ладно, иди. Только, пожалуйста, не сходи с тропинки!
В стене вдруг распахнулась дверь. Я двигалась к ней по-крабьи, боком, пока не вывалилась наружу. Холодная ночная свежесть показалась невероятной и восхитительной. Кажется все получилось, только бы псих не догнал! Но Василий стоял в проеме уютно светившейся двери и смотрел на меня. Вроде хотел что-то сказать, но потом просто махнул рукой в сторону дорожки.
Я пятилась, пока видела его, а потом развернулась и побежала. Должна скоро выскочить из кустов в тот самый «приют маньяка». Убью всех, как прибегу, и тетку по дороге — тоже, если еще не ушла. Счастье хоть, что этот долбаный коттедж оказался так близко. Вот уже знакомый поворот, просвет в деревьях, и… передо мной во всей красе опять возник ужасный домик, дверь приветливо открыта.
Наверное, просто заплутала с перепугу! Я снова рванула в лес. Вернусь утром с полицией и бригадой из психбольницы — пусть разбираются. Поворот, просвет… снова домик, Василий сидит на крылечке и смотрит… Да что же это? Дыхание, разворот, еще раз. Вот теперь без паники. Буду вспоминать, как сюда шла. Главное, что псих спокоен. А, кстати, почему он так спокоен?
Ноги подкосились, и я упала на совершенно ровном месте. Собрала остатки разума, поднялась и поковыляла дальше. Однако на очередном витке: домик — три поворота — просвет — домик, по телу вдруг заползали мурашки величиной с таракана. В кустах рядом явно кто-то был.
Я помчалась по тропинке, вспомнив вдруг, что не должна с нее сходить. В какую сторону — все равно, лишь бы подальше! Нечто в кустах двигалось за мной, не отставая ни на шаг. Ужас, древнейшее из чувств, гнал мое уставшее тело. Поворот, просвет, домик. Тут же псих! Фиг с ним, он хотя бы человек…
Я захлопнула дверь, обдирая ногти, задвинула огромный засов и, кажется, упала. После я летела, покачиваясь над полом, куда-то далеко, и бежать больше совсем не хотелось.
Глава 2. Поворот избушки
— Послушай, ну помоги хоть немного,
она же просто убежит от меня.
— Что, по-твоему, я могу?
— Ты ее привела, вот и думай!
— Я уверена, что все сделала правильно.
— Хоть успокой ее немного. Пусть, когда проснется,
ей покажется, что все это — длинный сон.