Джо задумчиво замолчал, разглядывая напиток на свет. Затем перевел взгляд на меня и улыбнулся.
— Вы так внимательно слушаете, я даже не ожидал, что сумею вас так заинтересовать.
— Ага, очень интересно, — согласилась я и поторопила его: — Ну, так что же дальше?
Джованни был явно польщен таким вниманием.
— И вот граф с сыном едут в Россию. Там их должен встретить какой-то русский граф. К сожалению, я не смог узнать его имя, — разочарованно пожал плечами Джо. — Видимо, это был очень высокопоставленный человек, раз его имя так тщательно скрывалось. Итак, они встретились…
Как же, как же, усмехнулась я про себя, ощущая в голове подозрительную легкость, знаем мы, чем эта встреча кое для кого закончилась.
— Россия в то время ввязалась в войну за польское наследство, и это могло принести выгодную сделку как Факундо Сильверио, так и неизвестному графу. Поэтому Факундо не ожидает никакого подвоха. Тем более страшный удар ожидал его, когда во время ужина, глотнув вина, его сын начинает биться в конвульсиях. Ромео явно отравлен. Русский граф зовет лекарей, те прикладывают все усилия, чтобы спасти несчастного, но увы, все напрасно. Факундо лишается единственного наследника.
Оба графа в шоке. Русский предлагает Факундо похоронить сына в местной усыпальнице, так как Сильверио просто не сможет довезти тело до Англии. Яд обладает особой спецификой, ускоряя распад тканей. Убитый горем отец согласился, а после похорон вернулся в Англию и больше никогда не возвращался в Россию. Факундо умер в 1748 году в возрасте шестидесяти пяти лет, и на нем род Сильверио прервался… Так что ваш сосед никак не может быть потомком Сильверио, если, конечно, не был зачат неизвестным науке способом.
— По-моему, он способен на что угодно, — пробормотала я.
Джованни помолчал, затем спросил меня:
— Я вижу, вам понравилось вино, налить вам еще?
— Что? — удивилась я, переводя взгляд на пустой бокал, затем на почти пустую бутылку. Но как, когда? Не могла же я настолько заслушаться, чтобы пропустить, как Джо наливает мне вино?
— Ирина, я польщен. Вы даже не заметили, как к нам несколько раз заглядывал официант, — довольно расхохотался Джованни.
Блин, кажется, я влипла. Теперь понятно, откуда взялись легкость в голове и неожиданная сильная симпатия к итальянцу. Что делать?
Артур, мелькнула спасительная мысль! Надо позвонить Артуру и упросить меня забрать. Наврать что-нибудь про итальянца, ну, например, что он мне неприличное предложение сделал, и я его боюсь, пусть приезжает, спасает ценного работника. А уж к Артуру я приставать не смогу, сработает рефлекс. Я всегда в его присутствии немею, потею и цепенею.
— Э-э-э, Джованни, — приторным голосом сказала я. — Я вас оставлю на минутку, мне надо в дамскую комнату.
Мне показалось, что он тихо смеялся, когда я уходила.
В туалете я немедленно заперлась в первой же кабинке и дрожащими руками ткнула в кнопочку вызова.
Золотов ответил сразу, как будто ждал моего звонка.
— Алло, Ирина?
— Артур Дмитриевич, — с трудом выговорила я, чувствую, как пагубное воздействие алкоголя расползается по моему организму все ширше и ширше. — Заберите меня, пожалуйста. Мне плохо.
— В каком смысле плохо? — испугался мужчина. — Ирина, вы где? Вы же с итальянцем должны быть.
— Я с итальянцем, — покорно согласилась я. — Спасите меня.
— Господи, да что случилось-то?
— Катастрофа, — коротко, но емко объяснила я.
Не знаю, что подумал Артур, но следующий его вопрос был исключительно по делу.
— Вы где?
— Я в гостинице на первом этаже. То есть я в туалете. То есть я в гостинице, где иностранцы живут, на первом этаже в туалете, — совсем запуталась я. В голове плавал приятный туман.
— Еду, — коротко бросил Артур и отключился.
Я выползла по стеночке из кабинки и подтянулась к раковине. Попялилась в зеркало на какую-то симпатичную тетку, пока до меня не дошло, что это мое отражение. Ой, как все плохо! То есть хорошо, но все равно плохо. Я поплескала водичкой на себя, утерлась и на нетвердых ногах направилась к выходу.
На выходе меня перехватил давешний официант.
— Девушка, вам нехорошо?
О, подумала я, вот и повод для скандала.
— Ты, гад такой, зачем мне вино подливал? — вцепившись в белоснежную рубашку и дыша винными парами ему в лицо, возмутилась я. Официант отворачивался, морщился, но по долгу службы терпел. — Мне пить нельзя, я буйная.