Он осторожно поднял со стола влажный еще оттиск и показал его Мише-Майку.
Через весь лист протянулась по-настоящему живая ветка розы с цветком, бутонами и листьями...
— Тот, кто приобретет это, должен знать, что таких офортов всего десять, и больше нет и не будет! — улыбнулась художница. — Сейчас я начну делать другие оттиски с других матриц!
— Майк, я куплю это для Пэт и Кэт! Тебе нравится?
— Очень! — сказал Миша-Майк. — и вынул деньги, которые папа каждую неделю выдавал ему на карманные расходы.
— Они дорогие? — спросил Том.
— Да! — сказала художница. — Они дорогие, потому что это настоящее искусство, и мое имя известно... Я — Эйлин Четвуд, — с достоинством назвала она себя и показала свою подпись на офорте.
— А сколько?..
— Если вы покупаете два оттиска — сто долларов.
— А другого сюжета у вас нет?.. — спросил Том.
Наверное, для Джессики, подумал Миша-Майк.
— Вот, последний из тех, что я оттиснула перед розами...
И Миша-Майк увидел луну, холм, ручей и двух оленей и олененка, пьющих воду из ручья.
У него все опять вздрогнуло и защемило внутри. Сейчас, подумал он, сейчас что-то произойдет!.. И он даже перестал дышать на мгновение.
Но так ничего и не произошло.
Том по его глазам понял, как ему нравится эта картина, как ему хочется иметь ее, чтобы всегда помнить лунную ночь и привидение-Джейн у ручья с оленями!
Том придвинул к мальчику офорт и сказал:
— А это подарок тебе, Майк. Нравится?
От волнения Миша-Майк начисто забыл не только английские, но и русские слова и только головой кивнул.
Том вытащил деньги из портмоне и протянул художнице.
— Спасибо! — она положила купленные офорты в большую папку, отдала папку Тому, отбросила рукой в краске волосы со лба и улыбнулась.
Синие молодые глаза у нее тоже улыбались.
— Вам спасибо за такую красоту! — сказал Том.
А у Миши-Майка Том карманных денег не взял, потому что за подарок деньги не берут.
Потом они прошли туда, куда шли и многочисленные посетители, — в большой зал без окон, но со стеклянной крышей.
Здесь местные и приезжие коллекционеры развесили картины из своих собраний.
Картины были разные, большие и маленькие, в тяжелых рамах и совсем без рам.
Были тут и горы в снегу, и цветы в вазах, и всякие фрукты на блюдах, и коровы на лугу, и гонки на автомобилях...
Висело на стенах и множество больших и маленьких портретов — розовощеких детей, почтенных стариков и старух в чепцах, юных красавиц в бархатных платьях прошлого века и в мини-юбках века настоящего, джентльменов в цилиндрах и солдат в военных мундирах времен войны Севера с Югом...
А одну стену целиком занимали картины с марсианскими, лунными и другими космическими пейзажами.
Надпись сообщала: “Свое собрание “Космос в живописи” любезно предоставил нам мистер Питер Брак”.
С одной картины сердито пялился на Тома и Майка зелененький инопланетянин, прилетевший на кукурузное поле на блестящей тарелке...
— Здравствуй! — мечтательно сказал ему Миша-Майк.
А Том засмеялся и оглянулся: не появились ли женщины? Но они, видно, все не могли оторваться от украшений.
Вдруг Миша-Майк увидел большую картину в дальнем углу. Чем она его пленила, он и не успел осознать.
— Ты видишь, Том? Посмотри...
Том мельком взглянул на картину:
— Да, подходяще... — сказал он равнодушно и опять поглядел на двери.
А Миша-Майк не отводил глаз от картины в золоченой раме, скромно повешенной в самом дальнем углу.
... На зеленом холме стояла рыжеволосая девушка в шляпе с голубыми лентами, в длинном голубом платье и смотрела с холма на зеленые дали.
Рядом с ней стояли две собаки. Колли...
Девушка стояла, опустив руку на голову одной, и собака преданно глядела на хозяйку.
Другая собака, рыжая, как опавший осенний лист, стояла чуть особняком и глядела прямо на Мишу-Майкла.
И холм и поля на картине были точно живые, чувствовалось, как легкий ветер колышет высокие травы, как он свеж и как легко дышится на этом холме...
И девушка в голубом и собаки были тоже словно живые. Кажется, еще чуть-чуть и девушка легкими шагами сбежит по тропинке и, опережая ее, помчатся вниз с холма верные собаки...
— Нет, Том, ты не прав! Посмотри еще разок! — сказал Миша-Майкл, задыхаясь от восторга.
Том улыбнулся, похлопал его по плечу и пошел к выходу.
Миша-Майк двинулся было за ним. Но вдруг передумал, оглянулся. Сердце у него сжалось, остановилось, а потом сильно застучало...
Наконец случилось, понял он! Случилось! Это — знак!