Глава 9.
Вороной конь гарцевал, испуганно всхрапывая и кося глазом на аномалию, расположившуюся прямо на тропинке. Прекрасному животному не нравилось странное пятно, как впрочем, и резкие звуки, недобрые, предвещающие беду, которые плыли по лесу, резко обрываясь и снова нарастая. Всадник с трудом удерживал коня на месте, не давая тому попятиться. В синих прищуренных глазах отражалась напряженная работа мысли. Волосы слиплись от пота, в уголках губ затаилось напряжение и отрывистый приказ, отданный холодным голосом, никого не удивил. Аномалию видели все всадники, а не только тот, кто возглавлял отряд.
- В объезд, - почти не разжимая губ, тихо произнес синеглазый мужчина, в чьем лице легко угадывались уже знакомые нам черты вертихвостки Иллисии.
Его услышали все сопровождающие, звуки, из-за которых люди испуганно вздрагивали, внезапно прекратились, и ненадолго в лес вернулась тишина.
- Так дольше будет, не успеем, - осмелился кто-то из свиты подать голос.
- Мы уже не успели, - спокойно отозвался Сиятельный Сэдс, разворачивая коня. - Поехали.
Из-за того, что пришлось перестраиваться и разворачивать коней, случилась небольшая заминка, тропа была узковата для маневров. Что еще ненадолго задержало продвижение к цели, но Сиятельный Сэдс оставался все так же невозмутим и ничем не выдал своего нетерпения. Пожалуй, ему эта заминка была очень даже на руку.
Меня ждали. Об этом можно было судить по тому, как напряженно всматривался в пейзаж мужчина в черном и как резво он обернулся, стоило мне нарочито громко прокашляться у него за спиной.
- Пришла, - с облегчением выдохнул Дарогл.
Как же ему наскучило сидеть в одиночестве и не иметь возможности поговорить хоть с кем-нибудь или просто прогуляться. А как тогда я в одиночестве тут месяц выдержала? Ведь по сути весь этот Дворец одна большая тюрьма. Комфортабельная, красивая, но тюрьма. А уж если вспомнить тех, кто сейчас его населяет. Даже вспоминать не хочется то, на что способны эти люди, точнее один людь.
- Ну да, держу обещание, - небрежно прошествовала к стулу и устроилась на нем, закинув ногу на ногу.
Ох, кто знает, каких мне стоило усилий сдержать себя и не начать истерить, по поводу недавно пережитого шока. Удивляюсь, как сумела до сих пор сдерживать эмоции и делать вид, что ритуал меня никак не задел. Самообман. Все это время, до ритуала и после делаю вид, что все так и надо. Что ничего необычного не происходит. Бросаюсь из истерики в злость, из гнева в омут тоски и пытаюсь сделать вид, что живая. Точнее снова и снова пробую убедить себя в этом. А вот сейчас, в этой комнате, глядя на такого симпатичного мне мужчину, да что там симпатичного, очень даже нравящегося (и когда только теплыми чувствами проникнуться успела?), поняла, как много на самом деле потеряно и как больно прятать от себя эту истину, пытаться жить как человек, в глубине души потеряв надежду. Как же хочется быть не привидением, а просто живой и осязаемой женщиной, которая может расплакаться в объятиях сильного мужчины и признаться всему миру, что слабая, беспомощная и что страшно, не понятно почему, но страшно. Не хочу видеть всех этих жутких вещей происходящих вокруг. Не хочу никуда бежать. Хочу покоя и тепла чужой души, адресованной мне. Но как можно требовать от кого-то тепла не отдавая ничего взамен? Мне до сих пор горько вспоминать Михаила. Ведь для него я была чем-то более ценным, чем он для меня. И я нагло забирала то, что не должна была трогать. Но что жалеть сейчас об этом? Ведь раньше меня жизнь на любовь не баловала. Одна боль и никакого счастья. Так хоть чуточку тепла удалось получить.
Удивительно, руки Дарогла смогли не просто коснуться моего лица, отвлекая меня от моих тяжелых мыслей, а смогли передать его сопереживание тому плохому, что сейчас чувствовала. Или это мне просто кажется? Очередной самообман? И как он смог понять как мне плохо? Ну уж нет, никаких шансов на "мы", у нас с ним нет. Он хочет убить меня, я же теперь сама не знаю чего хочу. Сбросила его руки со своих призрачных щек, и задалась снова вопросом: "Как он сумел?". Придала лицу дерзкое выражение и спросила:
- Ну, так как? Что делать будем? - и игриво прикусила нижнюю губку, наблюдая за его реакцией.
Забавно, ведь даже не отдавала себе отчет, что постаралась приукрасить и сделать себя много реальней, когда шла к нему на свидания. Дарогл мужчина умный, и наверняка, не мог не заметить, как я постаралась. И не удивлюсь, если отнесет это на свой счет. И будет прав, кстати.
- Не делай так больше, - голос мужчины прозвучал глухо и напряженно.
Он следил за мной глазами кота, перед носом которого болтается бантик на веревочке.
- Как не делать? - нарочито наивно поинтересовалась я, прекрасно понимая, что мне ничего не грозит. - Вот так? - послала ему воздушный поцелуй и игриво стрельнула в него глазками.
Он стоял рядом, и ему не стоило большого труда, в одно мгновение стать еще ближе и схватить меня за руки. Энергия его стремительного движения передалась стулу и мы, стул, я и Дарогл грохнулись на пол, при этом умудрившись сменить порядок во время падения. Стул отлетел в сторону (не Дарогл ли придал ему ускорение?), Дарогл плюхнулся на спину (и когда успел развернуться?) ну и я пристроилась сверху. Любопытная получилась конструкция. Опять кто-то решил бедное привидение полапать. Неужто так секси выглядеть стала, что все подряд зажимать пытаются? Хотя стоит сначала припомнить свое поведение, а потом и делать выводы.
Мужчина никак не держал меня, и я с неохотой поднялась. А чего хотела? Чтобы действительно облапал? Привидение? Ну-ну. Вряд ли это действительно может быть удовольствием, да и чем-то похожим на некрофилию отдает. Но того, что воспоследовало дальше, я никак не ожидала. Дарогл одним слитным, мягким движением оказался на ногах, притом очень близко от меня, и прошипев: "Говоришь, я хорошо целуюсь?", шагом преодолел расстояние разделяющее нас. Я так удивилась этому факту, ведь за последнее время привыкла безнаказанно мужчин провоцировать, зная, что мне ничего не смогут сделать, что не попыталась ни сдвинуться с места, ни выскользнуть из крепких объятий, ни просто что-то сказать в ответ.
Еще большим откровением стало, что поцелуи еще могут меня волновать и не просто волновать, а вызывать такие фантастические чувства, сродни физическому удовольствию, только на порядок выше. Странное ощущение, когда кажется, ты истончаешься, распыляешься, меняешь структуру, пытаясь слиться с чем-то непонятным и совсем не известным. Никак бы не удалось передать это необычное чувство словами. Да я и не пыталась, ни говорить, ни думать…, ни осмыслить, как такое возможно.
- Что это было? - мое призрачное тело трясло, и лихорадка никак не унималась, сколько не заставляла себя успокоиться.
Как же было обидно видеть, что брюнет смотрит на меня спокойно, изучающе, словно для него никаких откровений не было. Но ведь это не так. Что-то, что-то с его стороны было такое…, опять не удается подобрать слова. А теперь так холодно смотрит. Елки-палки, Галина, ты так обижаешься на него, будто у вас уже секс был. А ведь его и не было и не будет. И никто тебе ничего не обещал. И ты сама виновата, будешь знать, как мужчин провоцировать.
- Не знаю, - Дарогл хмурился, все так же изучающе глядя на меня. - Я не знаю.
- Хорошо, забыли, запечатали, оставили в прошлом, - надо же как он мою защитную оболочку пробил, до сих пор трясет, и обидно так, что расплакаться хочется. Захлебываясь словами, зачастила. - Я по поводу ухода из этого милого домика пришла узнать.
С ума сойти, ну как унять себя, как успокоить? Перевести разговор в деловое русло и не обращать внимания на огонек разочарования, мелькнувший в глазах мужчины, мало ли чего он хотел и ждал. Мог бы и сказать, русским языком.
- Весь вопрос в энергии. Если она этой ночью будет, то мы уйдем, - Дарогл поднял стул, поставил его на место и отошел к окну.