Несколько раз я оставался у Тани на ночь, но никаких привидений не было и в помине. Вообще, всё время как-то так получалось, что мы либо гуляли по набережной Москвы-реки до самого утра, либо приходили к Тане домой, выпивали буквально пару пачек пива на двоих и срубались ещё до полуночи. До того раза в августе.
В тот раз на улице лил дождь, громыхала гроза, и завывал ветер. Зловеще. Весь дом трясся и ходил ходуном. Дом был старый, ещё довоенной, дореволюционной, даже, кажется, 19 века постройки. Он был настолько старый, что рассыпался ещё тогда, когда был высотою в три этажа (каждый их них по 4.5 метра), а к нему пристроили сверху ещё 2 этажа – 2 этажа низеньких каморок по три с половиной метров в высоту, сдавать всякой черни и плебсу. И даже это было ещё до революции. Настолько старый был дом.
Таня жила как раз на 4-ом, каморочном этаже, с высотою потолков в 3.5 метра. Снаружи это выглядело, как халупа, но изнутри – изнутри это выглядело как замок. Осыпающийся, ветхий замок с потолками, уходящими в чёрные глубины космоса, глубины растрескавшиеся и каждую минуту грозившие упасть нам на головы и завалить нас насмерть. А ещё скрипучие дощатые полы, искрящая проводка с бумажной изоляцией, побуревшие от времени пергаментные обои. Необъятная кровать чуть ли не с балдахином, два мрачных кресла с высокими спинками, огромная вечно тусклая люстра с чахлым угасающим светом её лампочек. В общем, типичный замок с вампирами.
А вот соседями таниными были люди весьма и весьма прозаические.
Во второй комнате жила семья из двух кхм… заочниц, 60 и 30 лет соответственно. Жили они беспорядочно, скупкой и перепродажей краденого, считали себя солью земли и трудовым народом. Время от времени к ним из мест не столь отдалённых приезжали очередные «мужья». Спали эти мужья на продавленном диване в общей кухне, и тогда в неё было не зайти от запаха водочного перегара. Впрочем, надолго они на воле не задерживались.
В третьей комнате, спроектированной длинной и узкой, как трамвай, жили два абсолютно одинаковых иссушённых субьекта в квадратных очках, запомнившихся мне тем, что они почти не показывались остальным на глаза, а когда, наконец, показались, то почти тут же попались на воровстве пельменей у заочниц – прямо из кипящей на плите кастрюли. И пытались свалить вину на Таню. И это несмотря на то, что были пойманы с полуразмороженной пельменью во рту. Кстати, потом, много позже выяснилось, что они украли больших денег в каком-то Тернополе, бежали в Россию и сами были обокрадены по дороге, так что остались ни с чем. Как и с пельменями. Их тогда тоже отобрали.
Короче, соседи наши были не крем-брюле, и мы старались лишний раз не выходить в общий коридор. Холодильник стоял в комнате, электрический чайник – в комнате, ну и всё в таком роде.
После пятой или шестой бутылки чая я поднял мутный взгляд от своего веера карт на старое зеркало на стене и не увидел там своего отражения. Зато там был силуэт, немного размытый, но всё же достаточно отчётливый. Силуэт был женский, в длинном, в пол, сером платье с белыми кружевами на рукавах и воротнике. Наверное, так одевались лет 150 назад, когда этот дом ещё мог называться новым. Лица девушки было не разобрать, но мне она показалась молодой, даже юной. Вся остальная комната отражалась в зеркале как будто бы правильно, вот только вместо меня, прямо на моём месте была эта старорежимная девушка.
– Опа, – сказал я и открыл следующую бутылку.
В магнитоле играла Арефьева:
Это может быть всем чем угодно,
Даже тем, чем не может быть,
Даже джазовым временем года,
Даже тенью, наивной на вид…
Я показал Тане свою находку в зеркале. Находка не обращала на нас ровно никакого внимания.
– Может, постучать ей? – предложила Таня, с сожалением откладывая карты. Она выигрывала. Опять. Ей вообще не было и нет равных в «подкидном». Зато я всегда мог взгреть её в «международном».
Мы допили ещё одну бутылку на двоих, закурили красный «Винстон» и вооружились иконками святых из серванта. Как сейчас помню: пыльный свет люстры, мы – с иконками и шумом в ушах, зеркало – мутное, ущербное, дефектное, рябое, с такими, знаете, черными сульфидными пятнышками. И эта девушка по другую сторону.