Ни один человек не мог знать того, что сообщила Гаррет голосом Ирвина. Только значительно позже, после расследования причин взрыва дирижабля, члены комиссии британского Министерства авиации сравнили содержание своего отчета с теми сведениями, которые были записаны в лаборатории Гарри Прайса «со слов Ирвина». Каждая деталь сообщения Ирвина, подвергнутая проверке, оказалась верной. Кроме того, члены комиссии узнали из сообщения и такие подробности, которые невозможно было обнаружить, исследуя обломки дирижабля.
Наиболее сильное впечатление на участников контакта с духом Ирвина произвело его заявление о том, что он вышел на связь с живыми людьми, чтобы помочь избежать подобных трагедий в будущем.
Важную роль сыграл в этом событии и несомненный талант медиума Эйлин Гаррет. Она сумела, не обладая техническими познаниями, правильно воспринять и точно передать сложную инженерную информацию. Ее контакт с духом погибшего командира дирижабля «R-101» убедительно доказывает, что сознание человека, его разум, продолжает жить и после смерти физического тела [5, с. 19—21].
Ночной визит
Однажды с покойным доктором С. Уэйром Митчеллом родом из Филадельфии, удостоившимся за свои знания и профессиональную честность постов президента Американской ассоциации врачей и президента Американского неврологического общества, произошло следующее.
Поздним зимним вечером, закончив прием пациентов, он покинул кабинет, запер парадную дверь, выпил на кухне стакан молока и поднялся в спальню. За окном шел густой пушистый снег. Переодевшись в пижаму, Митчелл лег в постель с книгой в руках.
Прошло около получаса. Внизу у парадной двери звякнул звонок. «Может, послышалось?» — подумал доктор.
Однако через минуту звонок повторился. Накинув халат и сунув ноги в шлепанцы, Митчелл спустился вниз и открыл дверь. На пороге стояла незнакомая молоденькая девушка без пальто, в зеленом шерстяном платье, в высоких ботинках. На голову посетительницы была наброшена серая шотландская шаль.
— Моя мать очень больна,— сказала девушка.— Ей срочно нужна ваша помощь, сэр. Пожалуйста, пойдемте со мной.
Доктор Митчелл колебался. В такую скверную погоду, ночью, ему не хотелось отправляться в дорогу. Да еще и к совершенно незнакомым людям...
— Разве у вас нет своего семейного врача, дитя мое? — спросил он.
— Нет, сэр. Но моя мать серьезно больна. Доктор, пожалуйста, пойдемте со мной. Прошу вас, сейчас же, пожалуйста!..
Бледное лицо, мольба в голосе и навернувшиеся на глаза слезы побудили Митчелла не отказывать в просьбе. Предложив девушке присесть в прихожей, он отправился наверх готовиться в дорогу.
Через несколько минут они вышли из дома. Девушка повела его сквозь поднявшуюся метель в сторону холма, у подножья которого жил в основном бедный рабочий люд. Девушка шла впереди молча, не оборачиваясь. Наконец она свернула в узкий проулок между ветхими домами, вернее, бараками. Доктор поднялся вслед за ней по темной шаткой лестнице, прошел по коридору, тускло освещенному желтым светом масляной лампы. Девушка открыла незапертую дверь и шагнула в сторону, пропуская доктора Митчелла.
Отовсюду проглядывала нищета. Сильно потертый ковер на полу, в углу небольшой обшарпанный буфет, рядом старенький шифоньер. Железная печка, давно не топленная. У стены на кровати лежала женщина средних лет. Она тяжело дышала. Доктор Митчелл приступил к делу.
Он определил, что у женщины пневмония, и, как справедливо сказала девушка, ее состояние было тяжелым, больная находилась в полубессознательном состоянии. В таких условиях врач много сделать не может. Он ввел ей необходимые лекарства, пообещав завтра навестить ее. Через некоторое время доктор с облегчением увидел, что больная приходит в себя — значит, есть надежда...
Митчелл обернулся, чтобы попросить девушку растопить печь — больному нельзя находиться в таком холоде. Но девушки в комнате не было. Он вспомнил, что не видел ее с тех пор, как вошел сюда. Дверца шифоньера была открыта, в нем висело шерстяное зеленое платье, серая шаль, стояли высокие башмаки на кнопках. Когда же она успела переодеться? Да еще в его присутствии?..