Он сомневался, что она вообще разбирается в этом дерьме.
И по какой-то причине, это просто раздражало его, что она была готова стоять, и действовать, будто между ними не было никакой разницы. Словно они оба каким-то образом оказались на ровной позиции, когда дело касалось остального мира. Будто она не была одета в дизайнерскую одежду и шелк, в то время как он ходил в потертых джинсах и кожаной куртке, которую он выиграл в боксерском поединке три года назад.
Как будто у ее каблуков не было красных подошв.
И его армейские ботинки не потерты до чертиков.
Это тот самый бедняга из Бронкса.
Она ребёнок с трастовым фондом и мафиозными связями.
Нефть и вода.
Лючия, казалось, заметила его нерешительность и пожала плечами:
— Ты же знаешь, я всего лишь подброшу вас. Ты выглядел злым внутри приюта, и я подумала, что, может, смогу улучшить ситуацию.
Ренцо высоко поднял бровь.
— Улучшить? Это не сделает мою жизнь лучше, Лючия.
Он не пропустил ни того, как у нее перехватило горло, когда он произнес ее имя, ни того, как ее хорошенький ротик чуть приоткрылся. Немного. Он слишком много замечал в этой цыпочке, и в данный момент его брат становился тяжелее с каждой секундой на руках.
Он подумал, почему бы не позволить Диего решить самому? Его младший брат всегда лучше разбирался в людях, чем Ренцо. Это настоящий талант.
— Что думаешь, Диего, — начал было Ренцо, — Должны ли мы поехать с ней?
Лючия слегка фыркнула.
Диего только улыбнулся.
— Да, Рен.
Вот и все.
— Пожалуй, прокатимся, — пробормотал Ренцо.
Карие глаза Лючии заблестели, когда она снова ослепительно улыбнулась. Она даже немного подпрыгнула на ногах, что только добавило ей радости.
Да.
Он слишком много замечал.
***
Ренцо отлично справился с молчанием.
Ему нравилось, когда было тихо, потому что это означало, что никто не кричал на него и ничего не требовал. Это означало, что день закончился, и он мог попытаться немного расслабиться. На самом деле молчание было его лучшим другом.
Лючия не была прежней.
Он не был уверен, было ли это из-за того, что он был тихим, или из-за того, что Диего каким-то образом заснул на заднем сиденье в промежутке между двумя кварталами, но девушка не молчала.
Она просто болтала, будто у нее был полноценный разговор с ним, хотя он вообще не открывал рта, чтобы что-то сказать.
Ренцо даже не понял, о чем она говорит, потому что начал отключаться примерно в квартале от дома, даже если она выглядела такой оживленной из-за того, о чем, черт возьми, она говорила.
Наконец ему надоело молчать, и он спросил:
— Ты уже достаточно взрослая, чтобы водить машину?
Это заставило ее замолчать. Лючия пристально посмотрела на него и прищурилась.
— А иначе мы сидели бы в этой машине?
Нуу...
— Я не знаю, за какие ниточки могут дергать ваши люди, — сказал он пожимая обтянутым кожей плечом. — Возможно фальшивые права. Парень, на которого я раньше работал купил мне их, когда мне было шестнадцать, так что я мог попасть в те места, где мне должно было быть не меньше восемнадцати.
Лючия закатила глаза.
— Мне почти восемнадцать. У меня есть права, но пришлось потянуть за какие-то ниточки, чтобы сделать это.
Ренцо моргнул.
Все, что он услышал, было почти восемнадцать.
А это означало, что ей семнадцать.
Иисус.
Но прежде чем он успел это обдумать, Лючия снова заговорила:
— Сколько тебе лет, Ренцо?
— Достаточно взрослый, чтобы знать, что мне нечего делать в этой ебаной машине.
Лючия нахмурилась.
— Почему?
— Много причин. — он отмахнулся от этого вопроса. — На следующем светофоре поверни направо.
Она последовала его указаниям, напевая себе под нос.
— Я бы сказала, что тебе около восемнадцати, верно?
Ренцо издал горлом какой-то звук.
— Девятнадцать, почти двадцать.
— Хах.
Ага.
Как он и сказал... достаточно взрослый, чтобы знать лучше.
Еще один квартал они проехали в молчании, прежде чем Лючия первой нарушила тишину. Это его удивило. Девушка, казалось, не знала, как сидеть в тишине и покое.
— Прости, если поставила тебя в неловкое положение, предложив подвезти, — сказала она.
Ну, этого он никак не ожидал.
Ренцо взглянул на нее, но обнаружил, что видит только ее профиль, поскольку она была сосредоточена на дороге. Впрочем, это не имело значения. Света от приборной панели было достаточно, чтобы осветить ее мягкие черты, так что он мог задержаться немного дольше на форме ее губ и длине ресниц.