— Где угодно, черт возьми, — тихо сказал он. — Но комната Диего слишком мала для второй кровати. — Так что… пол, стул...
Ванна.
— Мне просто нужно время от времени закрывать глаза, Лючия. Мне действительно все равно, где, черт возьми, я это делаю. Я не видел Кармен с тех пор, как ее увезли в машине скорой помощи. Я позвонил в больницу примерно через семьдесят два часа после того, как ее забрали, чтобы узнать, когда ее выпишут. Думаю, что она выписалась после сорока восьми часов. Значит, они не могут ее остановить. Она еще не вернулась.
Эта тяжесть вновь вернулась в сердце Лючии. Как горечь и гнев.
— Она не звонила?
— Если у нее вообще есть телефон, — сказал Ренцо. — Она пользуется им, чтобы подцепить мужчин или позвонить кому-нибудь, чтобы снабдить ее наркотиками. Она не пользуется им, чтобы позвонить нам, но это тоже нормально.
— Но.
— Она только расстраивает его,— твердо вставил Ренцо, бросив на нее взгляд, который ясно дал понять Лючии, что он не собирается спорить. — Так оно и было. — Я имею в виду Диего. Всякий раз, когда она звонит ему, это расстраивает его. Когда она появляется, а потом снова исчезает, это расстраивает его. Когда она здесь и создает хаос, это расстраивает его.
— А тебя.
Ренцо тяжело вздохнул.
— Теперь я к этому привык.
Но разве это тоже не чертовски ужасно? Он не должен привыкать к этому. Не должен быть равнодушен ко всему этому, потому что это вообще не должно происходить. И все же происходит.
Лючия держала свои мысли при себе.
— Меня действительно расстраивает тот факт, когда Диего страдает, — пробормотал Ренцо.
— Но в то же время он любит Кармен. Он все еще в том возрасте, когда невежественная невинность берет верх над самосохранением его собственных эмоций. Так что, хотя она продолжает причинять ему боль, он все еще скучает по ней, когда она уходит. Он все еще спрашивает меня, где она. Он любит ее, как и я, когда был еще ребенком, которому приходилось зависеть от нее, хотя она снова и снова доказывала, что никогда не будет заботиться обо мне.
Лючия теребила рукав своей рубашки, шепча:
— И поэтому ты позволяешь ей возвращаться, не так ли? Вот почему ты не отгораживаешься от неё.
— Потому что, он все еще думает, что она ему нужна, да. — Ренцо прочистил горло и взял бутылку содовой, чтобы прикончить ее одним большим глотком. Кивая головой в сторону кухни, он спросил: — Там что-нибудь осталось?
Лючия усмехнулась.
— Немного. А что?
— Возможно, я захочу большего.
— Это еще не все.
— Хорошо.
Лючия последовала за Ренцо на кухню и подождала, пока он опустит банку в маленькое зеленое ведерко.
Она присела на край стола, с удовольствием наблюдая, как Ренцо накладывает себе еще одну тарелку еды. Мать всегда говорила ей, что путь к сердцу мужчины лежит исключительно через его желудок. С мужчинами легче иметь дело, когда они не голодны, и это определенно верно в отношении Ренцо.
Пытаясь отвлечься от мысли, что ей действительно нравится смотреть, как он наслаждается ее едой, Лючия играла с маленькой бутылочкой меда, оставленной на прилавке. Она была похожа на маленького медведя, но это давало ей какое-то занятие рукам. Не то, чтобы это помогало. Она все равно уставилась на него, как идиотка.
Она ничего не могла с собой поделать.
Кто бы мог?
Конечно, ее пристальный взгляд не остался незамеченным. Бросив на нее быстрый взгляд, он приподнял бровь.
— Что?
Лючия усмехнулась.
— Я ничего не делаю.
— Ты смотришь и улыбаешься. Почему?
— Я не могу смотреть на тебя и улыбаться?
— Нууу..
— Хорошо. Тебе не нравится то, на что я смотрю?
Его язык высунулся, облизывая нижнюю губу, когда он ухмыльнулся ей. Отодвинув тарелку с едой в сторону, он направился к ней с блеском в глазах, обещавшим веселье.
Это было давно, подумала она. Возможно, слишком много времени прошло с тех пор, как он был между ее бедер. Сейчас самое время вспомнить, каково это потерять контроль над собой, когда он трахает ее.
Да, почему бы и нет?
— А тебе? — спросил Ренцо, устраиваясь между ее раздвинутых ног.