Мне потребовалось изрядное усилие, чтобы не скривиться. Кажется, этот сладенький красавчик считает себя неотразимым.
— Я у вас в долгу.
— Ну, что вы, мне это не составило никакого труда.
— И всё же я считаю себя обязанной вернуть долг.
— Я уже сказал вам — вы мне ничего не должны.
— Кроме жизни. Если я когда-нибудь смогу быть вам чем-нибудь полезной…
— И слушать ничего не хочу, — отрезал он. — Никаких долгов.
На секунду в салоне повисло молчание. Свеннисен с любопытством разглядывал на меня, чуть склонив голову набок.
— Послушайте… Как мне к вам обращаться? — спросил он.
— Лилиан.
— Послушайте, Лилиан, как вы посмотрите на то, чтобы как-нибудь поужинать вдвоём? Я мог бы вас угостить.
Ах, вот оно что… Что ж, этого следовало ожидать. Пуля, засевшая в ноге, вновь запульсировала раскалённым угольком. Во время бегства мне было не до неё, но сейчас, когда напряжение отпустило, рана напомнила о себе.
— Что ж, — сказала я, — мне потребуется приблизительно неделя, чтобы отлежаться. После этого я в вашем распоряжении.
Он сделал попытку заглянуть через спинку:
— Вы ранены?
— Ничего серьёзного.
— Может быть, вам нужен врач?
— Спасибо, справлюсь сама.
— Вы уверены?
— Да.
— Может, лекарства какие-нибудь?..
— У меня всё есть.
Он помолчал, глядя мне в лицо уже без улыбки.
— Хорошо. Тогда в следующее воскресенье. Ресторан «Эдем». Знаете, где это?
— Знаю, — ничего менее дорогого и пафосного он назвать не мог, конечно…
— Тогда в семь часов вечера. Скажите швейцару или метрдотелю, что вас ждут за семнадцатым столиком.
— Договорились, — и я наконец-то вылезла из машины, не без злорадства отметив, что оставила-таки пятна крови на светлой коже обивки. Впрочем, ему-то что, не сам же он их оттирать будет.
— Может, вас подвезти прямо до дома? — спросил он сквозь окно, когда я сделала пару хромающих шагов по тротуару.
— Не беспокойтесь, я дойду.
Он помедлил ещё некоторое время, но потом дверца «Мэдлин» всё-таки захлопнулась и машина тронулась с места. Пронеслась мимо меня и исчезла за углом.
Глава 3
— Ну, что ж, — философски заключил Матеуш, вертя в руках стакан из бара. — По крайней мере, ты жива и даже почти здорова. А это, что ни говори, главное.
Я поморщилась. Возражать не приходилось, но всё-таки… Это было моё первое проваленное задание. Репутация безупречного исполнителя, которую я выстраивала в этом городе уже два года, дала трещину.
Хотя, может, я зря расстраиваюсь? Осечки бывают у всех, даже у Стрелков. Редко, но бывают.
— Ты рано встала, — добавил Стасяк. — Тебе бы ещё подлечиться.
— Какой ты заботливый… — пробормотала я. Я и сама знала, что рано. Но надо же подготовиться к… хм… свиданию. Оставалось лишь подосадовать, что я сама себе назначила отсрочку всего лишь на неделю. Надо было просить две. Но что уж теперь…
Отлёживалась я три дня, а потом пришлось всё-таки выползти — главным образом за водой. Пить хотелось зверски, но та вода, что текла из крана, для питья не годилась, приходилось покупать бутилированную. В первую ночь я, зная, что кровопотеря всегда сопровождается жаждой, поставила рядом с кроватью две двухлитровые бутыли, и к рассвету в них уже ничего не осталось. Хорошо, что антибиотики, которые я себе вколола щедрой рукой, подействовали, и заражения не случилось, но всё равно меня трепала лихорадка. Так что видок у меня был, когда я сегодня утром глянула в зеркало… Не скажу, что краше в гроб кладут, но таких кругов под глазами я у себя ещё не видела.
Первым делом я наведалась в «Игривую кобылку» — она была ближе, чем любой из магазинов, и там мне не откажутся продать несколько бутылок, а заодно поделиться новостями. Официальные новости я уже имела счастье выслушать, пока валялась в постели. В те минуты, когда мне становилось получше, я от нечего делать включала городские каналы. Полиция усиленно искала злодея, с неизвестной целью устроившего засаду на празднике и убившего полицейского, однако безрезультатно. Окраину не обделили вниманием, в нескольких наиболее известных местах следаки побывали. Стасяк подтвердил, что к нему тоже заходили расспросить, не видел и не слышал ли он чего-нибудь интересного, однако явно для проформы. И после этого в квартале никого чужого, тем более похожего на полицейского, не появлялось.
Я и не сомневалась, что обо мне промолчат. Не принято в местном обществе делиться с полицией хоть чем-нибудь, так что большинство меня по доброй воле не сдадут, хоть убей я родную мать допрашиваемого. А Стасяк к тому же не так глуп, чтобы упускать выгоду, которую с меня имеет. Нет, конечно, возьми его кто-нибудь твёрдой рукой за нежное место, играть в молчанку он не станет. Но пока до крайностей было ещё далеко.