Я тогда пересидела эпидемию в нашей Башне, вместе со всеми учениками и большинством Стрелков. Полная изоляция на четыре месяца, три кружки воды в день и сухпаёк, потому что ввозить продукты извне тоже не решалось — но мы тогда всё-таки сумели продержаться до тех пор, пока власти и, главное, наши врачи не подтвердили: снаружи безопасно. У нас было всего несколько умерших, а всё потому, что заболевшие добровольно уходили в карантин, оберегая оставшихся. В отличие от тех людей, что были снаружи.
Всё-таки Стрелки мыслят иначе, чем обычные люди. Хотя с тех пор моя уверенность в этом несколько поколебалась.
На улице тягуче бибикнуло заказанное такси. Я бросила последний взгляд в зеркало и решительно направилась к выходу.
Ровно в семь часов вечера (саму тошнит от такой пунктуальности) я вылезла из машины у дверей ресторана. На секунду приостановившись, окинула здание взглядом. Ресторан «Эдем» был устроен при гостинице «Райский сад» — в выборе названий устроители проявили чудеса изобретательности. С отдельным выходом, так что топать через гостиничный холл мне не придётся. Но попасть в гостиницу прямо из него всё же можно, и есть ещё чёрный ход — через кухню. Гостиница невысока, всего шесть этажей, да и немудрено, при таких ценах много желающих остановиться в ней не набирается, и она существует в основном за счёт ресторана. Из неё тоже есть запасной выход, помимо основного. Я вздохнула. Всё-таки маловато у меня было времени на подготовку.
— Чем могу помочь, сударыня? — осведомился швейцар, стоявший возле блестящей стеклом и позолотой двери.
— Меня ждут за семнадцатым столиком.
— А! — честное слово, он поклонился, прежде чем распахнуть передо мной дверь. — Пожалуйста, заходите.
Внутри тихо играла музыка. Подбежавший официант принял у меня куртку — то ли считается, что раз уж ты удостоился прохода через дверь, то ты уже достаточно значительная персона, чтобы тебя облизывать, то ли швейцар подал какой-то знак. Расставаться с предметом своего гардероба не хотелось, но протестовать, привлекая к себе внимание ещё больше, я не решилась. А к нам уже шёл человек в смокинге — должно быть, метрдотель. Швейцар что-то шепнул и ему, после чего тот с достоинством наклонил голову и сделал приглашающий жест. Стараясь не хромать, я пошла следом.
Столик номер семнадцать, как оказалось, был в углу, при этом с одной стороны от него стояла высокая ваза с цветами, а с другой — лёгкая решётка, оплетённая каким-то вьющимся растением, отделявшая его от соседнего столика, достаточно далекого, чтобы обеспечить приватность разговору. Так что, хотя вроде бы стол находился в общем зале, но создавалось впечатление небольшого полуоткрытого кабинета. Фредерик Свеннисен уже был на месте и галантно встал при моём появлении. Стул, правда, выдвигать не стал — это сделал метрдотель.
— Будете делать заказ сейчас, сэр?
— Да, принесите нам… что будете пить, Лилиан? Здесь хорошая винная карта.
— На ваше усмотрение, — я повесила сумочку на спинку стула так, чтобы до неё легко можно было дотянуться.
— И всё же? Красное, белое, розовое? Сухое, сладкое? Игристое?
— Розовое, — о таком я даже и не слышала. — Игристое.
Вот сейчас он скажет, что розовые вина игристыми не бывают, и я буду выглядеть, как самая настоящая окраинная тетёха. Но опасения не оправдались. Свеннисен обернулся к метрдотелю, тот ещё разок слегка поклонился и даже спросил, урожай какого года мы предпочитаем. Чёрт, как всё запутанно-то…