— Так как ты считаешь, Лилиан? — весело спросила Альма. — Идём через ущелье, или обратно? В ущелье, кстати, можно будет заночевать на старой военной базе. Она пустует уже больше ста лет, но там часть помещений была вырублена прямо в скале, судя по тому, что я про неё читала. Прекрасное укрытие, даже на случай непогоды.
— Вы это серьёзно?
— Серьёзней не бывает. Подумай, пока я буду рассчитывать мою охрану. Ну и позавтракать всё-таки не мешает, так что время на размышления есть.
— Вы сумасшедшие, — сказала я. — Вы оба!
Идти в конце концов решили через ущелье. Точнее, решила Альма, Фредерик с ней согласился, а я согласилась с ними обоими. Мне, в общем-то, было всё равно, но я чувствовала себя им обязанной.
Смешно, конечно, чувствовать себя обязанной за очевидную глупость. Сказать кому — не поверят! Но эти люди действительно отказались от всех своих планов, бросили свою уже проверенную охрану и попёрлись по незнакомому маршруту — и всё это ради меня.
Впрочем, маршрут не казался трудным или опасным. Да, нам пришлось свернуть с тропы и идти по холмам среди зарослей, иногда через них прорубаясь, но не сказать, чтобы поход стал намного тяжелее. Горная цепь впереди служила надёжным ориентиром, даже если не сверяться с навигатором в Альмином планшете, жесткая трава, хоть и доходила порой до пояса, легко раздвигалась перед нами. Трудности временами представляли только кусты с вьюнками, да склоны, постепенно становившиеся всё более крутыми и каменистыми. И тем не менее, глядя, как горы вырастают над горизонтом, постепенно становясь из серых силуэтов цветными и объёмными, я начинала верить, что Фредерик не ошибся в расчётах, и мы действительно достигнем их ещё до заката.
— Скажите, Лилиан, а вы действительно Стрелок? — спросила Альма, когда мы остановились на привал около полудня. Я закатила глаза: спохватились, называется.
— Да, я Стрелок. Бывший. Страшно?
— А что, похоже, что мне страшно? — улыбнулась Альма, вынимая из своего рюкзака упаковки с пайком. Силы и времени на готовку мы решили не тратить — всё равно необходимости сохранять НЗ больше не было.
— А я думал, что бывших Стрелков не бывает, — сказал Фредерик.
— А их и не бывает, как правило. Я дезертир.
— Вот как?
— Только не вздумайте спрашивать, почему я дезертировала. Это моё личное дело.
— Не будем, — кивнул он. — Но о чём-то спросить можно?
— Например?
— Например — насколько правдивы все эти слухи и то, что можно прочесть в романах? Вы ведь можете рассказать о том, как живёт Орден? Раз уж всё равно для нас не секрет, что вы оттуда.
И правда — почему я должна запираться? Я больше не связана клятвой верности и молчания. Хотя вредить своей альма матер и говорить всё подряд я не собиралась, но кое-что вполне можно рассказать.
— Слухи… — я усмехнулась. — Можете сразу забыть львиную их долю. А ту чушь, что сочиняют писаки — и подавно.
— Я почти и не сомневался, — улыбнулся Фредерик. — Как вы туда попали?
Я вздохнула, понимая, что сейчас меня ждёт долгий марафон вопросов и ответов. Предупреждали же меня, что Фредерик Свеннисен любопытен. Но раз я сама разрешила спрашивать — не идти же теперь не попятный?
Я почти не помню приют, в котором я провела первые четыре года своей жизни. В памяти всплывают лишь отдельные картинки — пыльный двор, в котором гуляет несколько групп примерно из двух десятков детей каждая, просторная комната, служившая нашей группе одновременно и столовой, и классной, и комнатой для игр. Толстуха воспитательница показывает нам какой-то фильм. Какой-то мальчик из старшей группы пинает меня сзади, когда я этого не жду, а стоит обернуться, тут же принимается бормотать: «а чё, это не я, это он», и показывает на своего ухмыляющегося товарища. Я сжимаю кулаки, потому что не в первый раз мне от него достаётся, но я уже по опыту знаю, что пытаться дать сдачи бесполезно. Он мальчишка, он старше, а потому сильнее и проворней меня.
Но только не надо думать, будто в приюте я была несчастной забитой жертвой. В своей весовой категории я была вполне грозным бойцом. Помню, однажды в драке со сверстницей из моей группы — уже не могу сказать, что мы с ней не поделили — я расцарапала ей лицо до крови. А когда взрослые пытались меня наказывать, я начинала пинаться и даже пыталась их укусить. Наверное, мой бойцовский дух и привлёк внимание того Стрелка, который заглянул в наш приют в поисках пополнения для Ордена.
Ведь у Стрелков нет семей. Женщины-Стрелки, как правило, не рожают, а если — очень редко — это и случается, то не тратят своё время на воспитание потомства. Новых членов Ордена ищут в приютах и трущобах, и никакой иной семьи, кроме товарищей по оружию, у нас нет.