— А где Фредерик?
— У себя в офисе, разгребает накопившиеся за время его отсутствия дела, — Альма улыбнулась. — Не беспокойся, он скоро вернётся.
Дверь бесшумно закрылась, и я осталась в одиночестве. Стало как-то неуютно, но тут желудок заурчал, напоминая, что в последний раз я ела чёрте когда, и я поторопилась отдать должное лепёшкам с маслом и джемом, маленьким сэндвичам с мясом, что горкой лежали на тарелке, и запила всё это сладким кофе. К кофе прилагались сливки в крошечном кувшинчике, но я, плюнув на возможное несоответствие этикету, выпила их отдельно. Раз уж я никогда в жизни не пробовала сливок, надо же разобрать их вкус как следует, верно?
Накрывавшая на стол женщина вернулась примерно через час, когда тарелки полностью опустели и я лениво дожёвывала последний кусочек. Войдя в комнату, она остановилась у двери и невыразительным голосом произнесла:
— Господин Свеннисен зовёт вас к себе.
Я кивнула, одновременно спешно проглатывая то, что было у меня во рту, и выбралась из-за стола.
Господин Свеннисен принял меня в, должно быть, рабочем кабинете — небольшой комнате с массивным длинным столом, высокими шкафами и большим экраном на стене. Когда я, повинуясь приглашающему жесту, села напротив, то почувствовала себя ещё более неуютно, чем до того. Не знаю, сколько лет было Свеннисену-старшему, но выглядел он на семьдесят, не меньше. Почти совсем седые волосы, морщины, небольшие, но пронзительные бесцветные глаза. И теперь эти глаза вдумчиво разглядывали меня, напоминая не то рентген, не то оптический прицел. Как-то сразу заставив прочувствовать и простые, не очень чистые штаны, и видавший виды свитер, бывший на мне большую часть похода. И обломанные ногти, и связанные в простой хвостик волосы. Хорошо хоть чистые — к гостевой комнате примыкала ванная комната, давшая мне возможность как следует вымыться. Я всё-таки попробовала, каково это, принять ванну — и, честно говоря, осталась в некотором недоумении, чем все так восторгаются. Ну да, расслабляет, и немножко тяжело дышать. Но я пришла к выводу, что душ, когда вода стекает по телу, нравится мне больше. Особенно если нет нужды лихорадочно считать вытекающие литры, торопясь закончить до тех пор, пока кончится лимит, и вода иссякнет. Или начнёт крутиться счётчик штрафов.
— Мои дети рассказали мне о ваших приключениях, — нарушил наконец молчание господин Свеннисен. — И с очень большой похвалой отозвались о вас.
— Я всего лишь делала то, для чего меня наняли… сэр, — я выпрямилась и, как примерная школьница, сложила руки на коленях. Как-никак, сейчас решалась моя судьба. Да, я могла убить этого человека одним ударом. Но и он мог уничтожить меня, даже не шевельнув пальцем. И если уж взвешивать, кто из нас двоих опасней, лично я бы поставила на этого старика в дорогом, явно сшитом на заказ костюме.
— И всё же вы рискнули ради них жизнью.
— В этом и заключается моя работа. В том числе и в этом, — уточнила я.
Свеннисен задумчиво кивнул.
— Но вы вправе рассчитывать на награду.
Он сделал паузу, но я промолчала, не будучи уверенной, что надо отвечать, и надо ли вообще.
— Ладно, — он шевельнулся в своём кресле. — Что вы хотите?
— Можно сначала задать вам вопрос? Что именно Фредерик и Альма рассказали вам обо мне?
Редкие брови чуть приподнялись. Кажется, я совершила ошибку, назвав его детей просто по именам.
— Что вы — наёмница, которую Фредерик выручил из затруднительной ситуации, — чуть помедлив, произнёс Свеннисен. — А поскольку вы ему понравились, он нанял вас с большой оплатой для пустякового, как ему тогда казалось, дела. Вы хотите что-то добавить?
— Да, — я сделала глубокий вдох. — Моё самое большое желание — и дальше быть полезной вашей семье. Работать на постоянной основе, в идеале — по контракту. Но я должна предупредить вас, что, возможно, этот наём способен принести вам всем большие неприятности. Я была Стрелком, но дезертировала из Ордена, и если мои былые собратья меня найдут, они не остановятся ни перед чем, чтобы меня уничтожить.
Кажется, мне удалось его удивить. Свеннисен довольно долго молчал, переваривая полученную информацию.
— Фредерик знает? — наконец спросил он.
— Да. И Фредерик, и Альма.
— Но его это не пугает, — негромко, словно самому себе произнёс Свеннисен. — Что ж… Я обдумаю то, что вы сказали. Ваша откровенность говорит в вашу пользу. Но вы должны понимать, что в первую очередь я должен руководствоваться благом моей семьи.