— Ты занимался генетикой?
— Да, профилактикой изменений человеческого генома. Несколько институтов над этим бьются, никому не хочется повторения всплеска мутаций. Когда-то, в космическую эпоху, говорят, такие проблемы щёлкали на раз, но теперь у нас генетика в довольно плачевном состоянии… В общем, Мирослав меня уговорил. Сначала я думал, что кто-то из шишек боится появления мутации в своём потомстве и хочет это предотвратить. Что ж, само по себе желание закона не нарушает, зарплата выросла в два раза, ну а режим секретности и все эти подписки о неразглашении… — Крис поколебался, но потом махнул рукой. — Кого я обманываю? Да, я понимал, что там что-то не чисто. Но насколько нечисто, и чем мне это грозит, я осознал лишь полгода спустя. Видно, у них там произошла утечка, и Мирослав попал под подозрение. Он стал какой-то нервный, а однажды ввалился ко мне среди ночи вдрызг пьяным и понёс какую-то чушь о том, как он виноват передо мной и Терезой… Вернее, это я тогда подумал, что чушь. А буквально на следующий день мне объявили, что лаборатория переносится, я обязан по договору переехать вместе с ней, времени на сборы два часа, и нет, ни с кем попрощаться нельзя, а сборы проводятся под надзором. Ну да, я действительно подписал обязательство проработать не меньше трёх лет, но никто не предупредил меня, что место моей работы однажды перенесут за город. Я только и успел, что Терезе и друзьям сообщения отправить. А на новом месте мы оказались как в тюрьме. Ни шагу за пределы комплекса, комендантский час, никаких отпусков, даже звонить родным нельзя — только писать, причём, подозреваю, всё просматривалось. К счастью, они всё же пропустили письмо Терезы, где она жаловалась, что после гибели Мирослава её всё таскают на допросы и допытываются, что муж ей сказал перед смертью.
— Гибели?
— Угу. Я и не знал до тех пор, а он погиб в катастрофе почти сразу после нашего пьяного разговора. Только после этого до меня дошло, что надо бы сложить два и два.
— И что ты сделал?
— Сбежал. Мне удалось раздобыть карту, и благодаря ей я добрался до Нойбурга. Оттуда я и приехал сюда, был у меня знакомый на вокзале, я дал ему на лапу, и он провёл меня мимо контроля. Думал, сумею затеряться в трущобах. Ну и… — Крис помолчал, видимо, воспоминания были не самые приятные. — Не стану утомлять тебя подробностями, скажу лишь, что арену я попал отнюдь не по своей воле. И как тебе удалось прожить там всё это время и сохранить жизнь и свободу?
— Я хорошо умею защищаться, — желающие накинуть на меня узду, разумеется, были. В Урбисе, года три назад, мне даже пришлось несколько проредить местную банду сутенёров, чтобы объяснить, что на мне нельзя заработать. Что не помешало мне потом выполнить для её предводителя парочку заказов. Бизнес есть бизнес, ничего личного… — Лучше скажи, снаряжение для перехода тебе удалось раздобыть вместе с картой, или как? Сколько времени вообще занял переход?
— Четыре дня, а снаряжение… Я обошёлся без него. Взял с собой только воду и немного еды, сколько удалось украсть.
— В смысле — без него? — я моргнула. — Ты что же, шёл без средств защиты, без палатки?..
— Ну да.
— Ого, — я поглядела на Криса с уважением. Моё аналогичное достижение, которым я до сей поры так гордилась, начало меркнуть. — Тебе повезло.
— Да, конечно. Но было тепло, и я знал, что в это время года осадки в том районе — редкость. А в остальном… Не только, знаешь ли, Альма Свеннисен устраивает исследовательские экспедиции за пределы города. У меня уже был кое-какой опыт.
Я покивала.
— Кстати, спасибо, — добавил он.
— За что?
— За то, что не сказала им о Терезе с Мэтью.
— А… Ну, это же была не моя тайна. Они ведь переехали, да?
— Да. Госпожа Свеннисен — женщина не только приятная, но и весьма энергичная. Час назад я получил сообщение, что они уже устраиваются на новом месте.
— А ты останешься здесь?
Крис кивнул.
— Свеннисены, — с трудноопределимой интонацией произнёс он, — умеют быть очень убедительными.
С этим спорить не приходилось.
Глава 16
Альма укатила на свою конференцию — как и предсказывал её отец, такие мелочи, как полузажившая рана, её не остановили. Мы даже не увиделись перед её отъездом, и её прощальные слова передал мне Фредерик:
— И ещё она просила сказать тебе «спасибо» за Кристофера Таунсенда. Оказывается, он соавтор какой-то там научной работы, которую она очень высоко ценит.