— ЧТО. ЭТО. ТАКОЕ?!
— Немедленно вернись в свою комнату, — Наставник внушительно поднялся, опершись о столешницу обеими руками.
— Я спрашиваю: что это такое?!!
— Возвращайся в комнату, это приказ!
— Нет, — чётко произнесла я, глядя ему в глаза. Я знала, что сейчас поднимаю бунт на корабле, но мне было всё равно. Я в один шаг пересекла разделявшее меня и стол расстояние и тоже оперлась на крышку, невольно скопировав позу Наставника. — Не раньше, чем вы объясните, что это значит.
— Ты не в том положении, чтобы требовать объяснений.
— Мне плевать, в каком я положении! Здесь написано, что этот человек работал на Орден. Это правда?!
— Ты забываешься! — Наставник Янош тоже повысил голос.
— А вы нас предаёте!
— Да что ты себе позволяешь, наглая девчонка?! Ты предала нас, когда отдалась похоти, как кошка, и сама распустила язык! Никто тебя за него не дёргал!
— А вы всё знали!
— Да, это было испытание, а ты как думала, дорогая моя? Что сможешь обмануть Орден? Это было испытание, и ты его не прошла.
— Не лгите! — прошипела я. — Здесь написано «успешно». У всех написано «успешно»… почти. Весь Орден из одних провалившихся?!
Наставник втянул воздух через расширившиеся ноздри. Секунду мы смотрели друг другу глаза в глаза, и если бы один из нас упал обессиленный, я бы ничуть не удивилась — такое напряжение повисло сейчас в воздухе.
— Так значит, вы это всё подстраиваете, да? — тихо, почти шёпотом, заговорила я. — Нанимаете… этих… позволяете им всё… а потом сдаёте нас врагам — и благородно спасаете? Всех нас? А мы-то вам верили…
Взгляд Наставника вдруг скользнул в сторону. На мгновение — но этого хватило, чтобы внутри меня прозвучал тревожный сигнал. Я скосила глаза туда же. На боковую стену, в которую был вбиты крючки для одежды. На одном из них висела кобура с пистолетом.
В следующий миг я едва успела отшатнуться, когда мне в голову полетело декоративное пресс-папье. Совсем увернуться не удалось, и он меня всё-таки достал — этого не хватило, чтобы меня оглушить, но я вскрикнула от боли. А Наставник метнулся к крючкам. Не знаю, хотел ли он убить меня, или просто вывести из строя, я не стала проверять. В спину ему полетел стоявший рядом со столом стул, заставивший Яноша потерять равновесие, я перемахнула через стол и сама кинулась к пистолету. И мне даже удалось сдёрнуть кобуру с крючка, когда Наставник схватил меня за ногу и опрокинул на пол лицом вниз. И тут же навалился сверху. Он был сильнее, но я ловчее и гибче, и подмять меня было не так-то просто. Мы возились на полу, я выворачивалась, он давил, одновременно пытаясь отнять пистолет, который всё равно в кобуре был бесполезен. В какой-то момент он смог взять мою шею в захват, но я надавила на болевую точку у него на руке, он зарычал, и хватка ослабла. Этой секунды мне хватило, чтобы обнажить оружие и снять его с предохранителя. Стальная рука опять сжала моё горло, я вскинула пистолет над своим плечом, он попытался перехватить моё запястье, но я успела нажать на спуск.
Грохнул выстрел, и мужчина на мне обмяк. Я скинула его с себя, перевернулась и села, опираясь на стену. Пуля вошла ему в голову над бровью и вышла из затылка, забрызгав пол веером крови. Я некоторое время смотрела на узор из тёмных капель, пытаясь отдышаться, а потом вцепилась зубами в запястье, чтобы не взвыть в голос.
Боже мой. Что я наделала.
Но биться в истерике не было ни времени, ни смысла. Миг, другой — и на меня снизошло спокойствие, подобное тому, которое я испытывала, сидя в засаде с винтовкой, в ожидании того единственного мига, когда нужно будет сделать выстрел. Мозг заработал как часы. Встать, привести себя в порядок. Обшарить письменный стол и комнату на предмет денег и ценностей, которые можно быстро продать. Уверенно, не бегом, вернуться к себе, забрать мои деньги, кое-какие вещи, документы — их придётся поменять, но чтоб купить первый билет в другой город, сгодятся. Завернуть в арсенал и забрать свою винтовку. В медпункт, чтобы избавиться от чипа. Кивнуть вахтёру на выходе так, словно ничего не случилось — я не первый Стрелок, что покидает Башню среди ночи во всеоружии. И, не медля ни секунды, оставить город — поездом, самолётом… Да хоть пешком.
Потому что самое позднее утром тело Наставника Яноша найдут. И на меня начнётся охота.
Глава 17
— Теперь ты понимаешь, почему Орден не отступит? Я могла бы допустить теоретически — чисто теоретически! — что меня бы простили за побег. Если бы я, ну, не знаю, принесла бы им какую-нибудь сверхценную информацию, или спасла весь Орден от уничтожения. Совет наплёл бы остальным что-нибудь о глубоком внедрении, требовавшем невероятно правдоподобной легенды, и со мной примирился. Но такое… Убийство своего, и не просто своего, а Наставника, которого я должна была уважать и почитать до конца жизни — такое не прощается.