- Закрой его, будь любезен - сказала она мне, глядя с полной серьёзностью. - Нам же не нужно, чтобы весь раствор испарился раньше времени? Он тебе еще понадобится.
Я закрыл флакон пробкой, а челюсти мои, наконец, сомкнулись. После этого я положил ёмкость на кровать и принял чашку с чаем. Она была фарфоровая и абсолютно белоснежная; от чая исходил едва заметный пар, а на дне покоились черные, как смоль, чаинки. Мало было мне прошлого прихода, так теперь она предлагает пить непонятно что. Я глянул на Лилию, и, видимо, в моем взгляде прочиталось чувство обеспокоенности.
- Аааа, не бойся ничего, это самый обычный чай. Знаешь, я так люблю всякие традиции. Чай в пять часов вечера, например. Five o’clock. - сказала девушка, облокотившись на спинку стула и слегка ухмыльнувшись. Белые пряди волос рассыпались по плечам, а тонкие кисти держали чашку с блюдцем так, словно Лилия принадлежала к знатному роду аристократов. То есть, оттопырив мизинец и безымянный палец. Она поднесла чашку к губам и, чуть слышно, отхлебнула оттуда. Её глаза закрылись, а на лице было написано ощущение удовольствия от чаепития.
- Обожаю Earl Grey! Ты не против, что я налила такой же? - Лилия продолжала смотреть на меня, не сводя глаз. - Нет, ты попробуй! Это правда обычный чай.
Я решил все-таки рискнуть. Даже если всё это безумное чаепитие - глюк - что же, тогда мне точно ничего не будет. А если нет? Лучше об этом не думать. Я взял чашку и втянул тот пар, что исходил оттуда. На запах, самый обычный чай. Недолго думая, я отпил несколько глотков. На вкус чай тоже оказался самым обычным.
- Лилия... Ты ведь не ради чаепития просила меня снова нюхать эту жижу?
Она сказала, что я должен знать некую правду. И я очень надеялся, что правда заключается не в том, чтобы сидеть и пить всякие напитки. Её слова заинтриговали меня, она что-то обо мне знала, и я хочу узнать, чего же она хочет от меня теперь.
Лилия широко улыбнулась, отставила чашку и наклонилась чуть ближе ко мне.
- Конечно, нет. Просто я бы хотела, чтобы наш разговор прошел в спокойной атмосфере. - Она взглянула мне в глаза. Я был достаточно близко к ней, и смог увидеть, почему ее глаза такого неестественно фиолетового цвета. Радужки выглядели, как причудливо устроенные диафрагмы фотоаппарата, а по краям глаз едва виднелись тонкие полоски, напоминающие что-то вроде проводов. Её глаза были ненастоящими. Я понял, что на месте обычных глазных яблок стояли какие-то высокотехнологичные протезы. От этого мне стало не по себе еще сильнее, чем уже было.
Улыбка сползла с лица Лилии, а её ладони, тёплые, несмотря на перчатки, сшитые с её комбинезоном, оказались поверх моих ледяных пальцев. Она не сводила с моих глаз взгляда, и молчала. Промолчав около минуты, она наконец начала говорить.
- Я открою тебе то, что ты никак не мог понять сам. Смотри и слушай. Подойди к окну, прямо сейчас.
На подкашивающихся ногах я встал с кровати, подошел и раздвинул шторы. Моим глазам снова предстала панорама кроваво-красного неба, насколько она была доступна со второго этажа. По земле ходили люди, попирая ногами километры тонких кабелей, переплетающихся между собой тентаклями тысяч спрутов. Они ничего не видели, разбредались каждый по своим делам. Мне в глаза бросилась молодая женщина, держащая что-то в руках и стоящая прямо под моим окном.
- Рано или поздно, у каждого человека начинает раскалываться голова, - продолжила Лилия, сидя на стуле и продолжая смотреть на меня. - У кого-то это очень редко, кто-то мучается болью годами. Это далеко не всегда признак какого-то заболевания, mon cheri. Иногда это признак того, что твой мозг перегружен информацией. Ты живешь в мире, наполненном мириадами слов, мыслей, фактов, идей. Они пронизывают всё и вся, проникают в самые глубокие нейроны головного мозга. Они здесь и сейчас.
Девушка на улице смотрела на предмет в её руках, водя по нему пальцем. Я наконец смог разглядеть, что это. Нечто, покрытое тонкой чешуёй, с целой кучей маленьких противных глазок, глядящих на неё. По бокам от этого живого предмета трепыхались тонкие, едва видимые щупальца.
- Этот мир зиждется на лжи, а ты теперь можешь открыть истину. Но истину нельзя открыть сразу всю, иначе ты сойдешь с ума. Её нужно открывать по частям, и я помогу тебе с этим.
Девушка под окном поднесла этот мерзкий предмет к своему уху, мелкие глазки прилипли к её щеке, а щупальца опутали ее голову и ладонь. Теперь она выглядела так, будто ее лицо обмотали несколькими мотками ниток. Абсолютно невидимых для неё ниток. Я больше не мог смотреть вниз и взглянул на Лилию. Меня начала бить мелкая дрожь.
- Что ты говоришь... Что это всё такое? - громко спросил я, и мой голос дрожал, иногда срываясь в истерические нотки.