Выбрать главу

С тех пор минуло три дня. Ростих на службе не появлялся. Олаф успел расспросить всех сторожил Седьмого отдела в надежде, что сослуживцы получали от мальчика вести. Так всплыло затруднительное обстоятельство – Ростих оказался очень скрытным и ни с кем не водил дружбы. Поэтому коллеги с большей охотой обсуждали последние новости, но только не характер или привычки самого младшего сотрудника. Тем паче, в «Хрониках АБО», наконец, опубликовали результаты суда Родового Круга.

«Старейшины признали хранителя Вигго виновным и назначили наказание в виде изгнания из страны в проклятое место, на остров Терраинкогнита», – вещала газета.

Читая эту новость, Олаф поежился. На проклятом острове костлявая рука смерти тянется из мира чудовищ в мир под голубым небом. Все знали об этом и еще о том, что остров –единственное место на всей земле, где нет границы, и розовое небо там сияет ярче солнца.

На четвертый день, когда Олаф, сидя в приемной Десятого отдела, стучал пальцем по ручке кресла и бездумно перекладывал кремешки–руны, дверь с грохотом распахнулась.

– Они в булочной! – Провозгласил рыжий адъютант Лурье по имени Майк. Он ввалился в кабинет и уперся руками в колени, переводя дыхание. Видимо он очень спешил и запыхался. – В столице…

– Как? – Всполошился Олаф, перебив Майка. – Лида вернулась?

– В булочной через дорогу от Патестатума, – пыхтел адъютант и Олаф спешно подал ему стакан воды. – Лиду отпустили вчера, господин Лурье рассказал. Я сразу сюда, бегом… У–у–ф… Весь Круг на ушах! Валентина Ивановна договорилась с Клобуком, Ростиха отругали так, что страшно…

И он говорил и говорил, осушая один стакан за другим. Олаф только и успевал подливать воды, стоя над адъютантом с графином в руках. Второй хорошей новостью, после удачного возвращения Лиды, стало для Олафа, то что адъютанты господина Лурье внезапно его зауважали. Это было приятно. И полезно.

– И никакого «спасибо»! – Буркнул адъютант заискивающе, когда Олаф снял с вешалки свой форменный сюртук.

– Буду должен! – сказал он Майку и разломил табличку с надписью «Пат».

От площади Патестатума до булочной Олаф бежал со всех ног, дважды налетел на прохожих, сшиб с дворника шляпу и не заметил, как ободрал руку, задев крюк, торчащий из бочины чей–то кареты. И только у входа в булочную остановился, распугав стаю синичек на подоконнике. Переведя дыхания и дождавшись, когда сердце перестанет бешено колотиться, Олаф поправил сюртук и, приоткрыв дверь, заглянул в зал булочной. Он не хотел, чтобы дети догадались о его переживаниях. Лида с Ростихом, как Олаф и предполагал, устроились за столиком в самом углу. Вид у обоих был слишком подозрительный, даже подозрительней, чем у тех, кого Олаф привык видеть за дальними столами. Дети оживленно шептались, будто разрабатывали план захвата мира.

Олаф подкрался, мягко ступая на носочках.

– … злишься? – спросила Лида.

– О чем ты? Когда Лурье узнал, что Чайка говорил с Валентиной Ивановной, он чуть не обделался, клянусь тебе… Я был счастлив! Сегодня Лурье будет в Зайцевкском кабаке. Он хочет продать свиток пока старейшины успокоились, что нашли вора!

– Ростих, я, честное слово, больше не хочу рисковать… Олаф! – взвизгнула Лида.

Ростих соскочил со стула и вперился в Олафа глазами:

– З-здравствуйте, господин Григер.

– Собрались сегодня к Зайцу в кабак? – переспросил Олаф, а Ростих таращился на него желтыми глазами и зрачки у него превратились в плоские, горизонтальные-полосочки. На переносице его красовалось фиолетовое пятно – след от третьего глаза. Проклятье все еще не сошло полностью и едва ли этот дефект пройдет. В остальном Ростих выглядел как обычно – полным решимости натворить новых бед. Олаф смерил его строгим взглядом.

– Ростих, да ты сядь! И сразу напиши себя на груди: «Я прирожденный кретин!» – Олаф подтянул к столу табурет и тоже сел, не дожидаясь приглашения.