В это время мимо прогуливались горожане, не подозревая какое варево из эмоций кипит в голове молодого мужчины, замершего на залитом солнцем крыльце. Он уже приготовился к броску, как тут дверь отворилась, оттолкнув руку Олафа. Пятясь спиной, из цирюльни вышел журналист Нао Хольм, собственной персоной. Олаф быстро сообразил, что писака намерен делать ноги, поэтому стремительно впихнул его обратно, заскочил сам и тщательно заперся.
– Эй! Что за ..? – начал протестовать Хольм. – Вы Григер?
– Да, Олаф Григер. Но главное, что вы не сторожила Патестатума и не адъютант Спэка.
– А вы пришли к своему связному? – догадался Хольм. – Хотите бежать из страны.
– С чего вдруг? – удивился Олаф. Но глаза у журналиста были такие проницательные, что он не решился посмотреть в них снова. Вместо игры в гляделки Олаф затеял обыск. Пока он заглядывал в комнаты, коморки и подсобки Хольм внимательно наблюдал.
– Не похоже, что Айгар уходил в спешке. Ножницы в кожаных чехлах, шторы задернуты, стулья задвинуты, полы вымыты. И не похоже, что вы, Хольм, обшаривали вещи… Господин Хольм, что вы делали в цирюльне?
Журналист не ответил. Олаф задержал взгляд на настенном календаре. Круги, начертанные по дереву, сообщили Олафу что с Айгаром все в порядке. В шифровке также сообщалось, что все необходимые объяснения хранятся в нижнем ящике стола.
– Тогда почему вы здесь? – наконец, отозвался журналист. – Как я помню, вы из Финляндии. Логично предположить, что после побега из тюрьмы. Ведь где один раз там и второй, верно, Григер? Так вот, разве не логично бежать из Гардарики домой? Вероятно, цирюльник готовил для вас убежище на случай облавы… Что вы делаете?
Олаф полез в стол, достал один из чеков, бегло прочел его и тяжело осел на стул.
– Чем вы огорчились? Если решили предаться меланхолии, то хочу вас огорчить, время не подходящее. Мне бы уйти отсюда и поскорее. Ваша судьба не слишком меня беспокоит в отличии от моей собственной.
– Вы врете. Иначе вас бы тут уже не было, потому что я вас не держу и обвинений не предъявляю.
– Ладно. Я любопытен, – сдался Нао Хольм. – Чего вы так вздыхаете?
– Айгар уехал на Ятреб.
– Сбежал?
– Сбежал, – кивнул Олаф. – Но об этом знаем только мы с вами. По легенде цирюльник сейчас работает у постоянного клиента. Готовит аристократа к большому аукциону, – Олаф потряс чеком. – Алиби! Не подкопаешься.
Журналист посмотрел на календарь, затем на чек, почесал задумчиво бороду и покосился на Олафа:
– Я не понял. С чего вы это взяли? Здесь счет за два блондинистых шиньона и лосьон для бритья.
–Да, потому что вы ничего не видите, – равнодушно ответил Олаф, глядя в одну точку перед собой. – На календаре выщерблено несколько дат и цифр. Заметили? Они подсказали мне код для дешифровки послания.
– Неужели скупщики так и общаются между собой?! – изумился журналист.
Лицо у Хольма при этом было забавное: круглые вращающиеся глаза и густая вздыбленная борода. Чтобы вышло сходство с испуганным медведем не хватало черного носа.
– Это один из тысячи способов. Вы же не думаете, что я рассказал бы вам тайну, зная, что в ней осталась какая-то ценность? – Олаф положил чек обратно в ящик. – Это записка только для меня. Айгар предположил, что после ареста Вигго многое могло открыться РК и решил бежать от надвигающейся бури. После казни хранителя последует цепь громких арестов, скупщики об этом предупреждены.
– И вы в ней первое звено, – потер руки Хольм. – Ха–ха…
– Ха–ха, это было бы смешно, если бы не было так некстати, – ухмыльнулся Олаф, в то время как ему хотелось рыдать от унижения и ярости.
– Да вы сами из них, из скупщиков! – продолжал веселиться журналист. – Ха–ха–ха!
– Чему вы так радуетесь?
– Это всего лишь доказывает мою теорию. Цирюльник работает на Вещевоза. Чутье никогда меня не подводит. А в прошлый раз я зря сомневался.
– Поэтому обшаривали цирюльню? – теперь уже Олаф от души рассмеялся. – И что вы хотели найти? Контрабанду?
– Хотел найти доказательства, – обиделся Хольм, – но нашел вас. Что тоже не плохо.
Олаф вздрогнул под любопытным взглядом журналиста: