– Что за бред?! Я не нашу парик!
– Не злитесь, это я так сказал. Больно лицо у вас трагичное. Хотел проверить слушаете вы меня или нет.
– И я не лысею.
– Может и не лысеете, но лицо все равно трагичное. Какую думу думаете? Видно вас сюда привели еще какие-то причины, кроме поисков свитка. Какие же причины?
– Личные.
Расклад Олафа наконец дал результат. Усилия оправдалась. Искра заискрилась и где-то в недрах дома звонко разлетелось вдребезги НЕЧТО. Олаф и Хольм отчетливо услышали звон разлетающегося по паркету стекла и сразу побежали на звук.
– «По ночам наш герой тайно сочиняет руны, которые помогают его Стражу удваивать годовое жалование, в добавок могут определять золотые клады на глубине трех метров… Ведь что-то нужно делать, по-другому на жалование сторожилы не прожить…», – Хольм запыхался, но не умолкал.
– Почему именно клады? – спросил Олаф, когда они ступили на лестницу второго этажа. – Вас эта болтовня успокаивает?
– «…С этой своей руной, которую он нарисовал на камне в двадцать кило, Олаф Григер объездил Францию и Армению. И, конечно, никаких кладов не нашел. За время этих путешествий его восемь раз задерживали сторожилы – за незаконные проникновения в частную жизнь бирюзовых тушканчиков, о чем господин Григер подробно указал в своем дневнике. Как любой скупщик он ведет дневник…»
– Заткнитесь Хольм. Это чушь! Ни один скупщик дневников не ведет. Большинство из нас и писать то не умеет.
– Из нас? Вот значит, как вы заговорили.
– В первую очередь я учитель, а потом можете считать меня хоть скупщиком, хоть лебедой болотной.
– «… Потом его заподозрили в шпионаже и отправили ночевать в Альпийских горах, где Григеру повстречались люди самые неожиданные…»
– Если вы сейчас не прекратите, я вас ударю!
– Спокойно, Олаф. Я всего лишь хочу вас отвлечь. Не беспокойтесь понапрасну. Я заберу всю славу себе. Вы такой взвинченный, потому что догадались. – Они прошли несколько пустых светлых спален и не нашли ничего разбитого. Стоя в коридоре и раздумывая, где искать, Хольм продолжил вещать, – догадались, если в Патестатуме узнают, что вы были в доме Спэка, то решат, будто вы с ним заодно. Якобы вы пришли, чтобы замести за ним следы. Не беспокойтесь я не поступлю так свами и промолчу.
– Я не беспокоюсь об этом.
– Ложь. Ситуация со стороны выглядит именно так. Нет, – замахал руками Хольм, – я знаю, как было дело. А вот сторожилы, как всегда, будут тупо валить на вас вину, в РК совсем не станут разбираться. Потому-то я и не люблю иметь дел с Патестатумом. Там слишком тупые методы, я не могу перестать с ними спорить.
– Вы не правы и правы одновременно, – Олаф решил довериться своему чутью и пошел в последнюю спальню по коридору. Хольм от него не отставал. – Конечно, если вам взбредет в голову оклеветать меня, что вам это стоит? Спэка вы раскрыли сами, пришли к нему домой. Тут застали меня и задержали. И будет выглядеть все, как будто я сбежал из тюрьмы, чтобы помочь Спэку избавиться от улик.
– Но моя цель не вы, а следователь. Не нужно бояться такого разворота.Я не подлец.
– Да мне все равно. Я не успокоюсь пока не буду уверен…
Олаф замолчал на полуслове потому, что осколки были найдены. Говоря о том, что Олаф, сидя у себя в кабинете, изобретает всякую дрянь, Хольм был не далек от истинны. Олаф действительно много экспериментировал со своими синими камнями и, как оказалось, не зря. Его расклад дал результат. Он разрушил другие чары, защищавшие тайник за зеркалом. Серебряные осколки преграды, отделявшей от мира Табу Клобука, разлетелись по всему полу спальни.
Зеркало располагалось прямо напротив двери, и прежде покоилось в златой раме. Теперь же на белой стене висел пустой золотой квадрат оправы, а в шелковых обоях зияла черная дыра.
– Ну посмотрите, что там не тяните! – потребовал Хольм, усевшись на кровать, застеленную серым парчовым одеялом с вышитыми пионами.
– А я решил, что вы первый побежите проверять свои теории, – скривился Олаф.
– Я умираю на этой работе сто раз на дню, Григер, и не собираюсь прибавлять к этому числу еще один шанс сгинуть почем зря. Вперед! Когда Спэк вернется, то наверняка обнаружит, что кто-то обшаривал его дом. Зеркало теперь никак не соберёшь. К тому же разбитое зеркало - плохая примета. Так что я в тайник не полезу.