– Спэка здесь нет, хотя следователю положено быть. Так или иначе, нас уже предупредили о вашем доблестном поступке, – Лурье рассеянно пожал Олафу руку. Ладони его были затянуты в те же лаковые перчатки, которые ему передал адъютант. – Теперь мы беспокоимся о другом...
Унылый крик чаек снова заглушил слова Лурье. Вопили пернатые так, будто чуяли беду. Море за скалой тоже волновалось. Олаф не видел волн, но слышал, как яростно они разбиваются о камни.
– Первый! – крикнули с крепости. Лурье, Олаф и все остальные, кто был на острове, разом обернулись на этот крик.
– Значит видят дым, но огня нет, – ответил Лурье на вопросительный взгляд Олафа. – Это еще ничего… Нужно ждать.
– Чего ждать?
– Ждать худа, – быстро сказал Лурье и, наклонив Олафа за рукав к себе, чтобы не перекрикивать чаек, продолжил. – Видите большое деревянное крыльцо? Бегите туда. Лида ушла через бойницу за цветком десять минут назад. Заберете ее и бегите. С ней была Валентина Иванова Никишова.
– Уже ушла? – на лбу у Олафа выступила холодная испарина.
В толпе у эшафота раздался дружный возглас. Лурье так и подпрыгнул – очень был нервный.
– Послушайте Григер, я вас не выдам. Никто в Патестатуме не узнает, что вы были здесь. Остров закрыт и проклят, неизвестно как отреагирует общественность, сообразив, что попасть сюда так просто. Уносите ноги…
Лурье резко замолчал, потому что увидел тоже, что и Олаф – на плато людей стало в два раза больше.
– Это сторожилы Патестатума! – воскликнул Олаф. – Они пришли за Спэком.
– Его нет на острове, я вам сказал!
– Да неужели? – привстал на носочки Олаф. – Видимо он все-таки здесь.
– Не может быть! – выхватил посох Лурье и бросился в туман, в момент забыв про Олафа. У эшафота уже началась суета, переросшая в потасовку. Олаф мог разглядеть только мельтешение черных фигур в белом мареве.
Провожая глазами Лурье, переводчик успел заметить, как господин из РК легким и до боли знакомым любому сторожиле жестом, провел рукой ото лба к подбородку – надел маску.
«Бред какой! – не поверил глазам Олаф. – И чего только не привидится!» Маски у Лурье не было и не могло быть. Ведь он не служит в Патестатуме.
Вспомнив, что он в розыске, Олаф тоже надел свою маску и побежал к лестнице, на которую указал Лурье.
Убедившись, что за ним никто не следует и у эшафота все заняты, Олаф вбежал по скрипучим ступенькам в крепость и оказался в широком помещении с низкими потолками, где к стенам приставили скамьи, служившие по всей видимости часовым постелями. В центре стояли три стола с картами местности. Стол и лавки – все убранство. Конвойных в крепости Олаф тоже не встретил, его ждала только сухая старушка с длинной седой косой. Она, хрупкое слабое существо, стояла у низкого окна и вглядывалась туда – за границу. На плечи ее был накинут черный сюртук с красными галунами.
– Валентина Ивановна? – спросил Олаф несмело.
– Да? – проговорила она звонко.
Олаф даже завертел головой в поисках молодой девушки – у пожилой женщины был голос школьницы.
– Меня зовут Олаф Григер. Я друг Лиды.
– Я слыхала о тебе. Иди-ка сюда.
Олаф с опаской подошел, силясь увидеть в Валентине Ивановне умудренную опытом женщину, но видел подростка.
Валентина Ивановна указала в окно. В бело–розовом пейзаже простирался кривой бледный лес, над ним кружились тучами чайки и туман, как воздушная перина, скрадывал розовое небо.
– Лида ушла совсем недавно. Если ты пришел, чтобы забрать ее, то ты не успел, Олаф Григер.
Олаф так же скорбно посмотрел на призрачные очертания тропинки, уходящей за туманное одеяло и терявшейся среди кривых стволов.
– Что там происходит, ты знаешь? – спросила старушка обернувшись к выходу.
Но Олаф не хотел ей отвечать. Он молчал, чувствуя, что сейчас не способен произнести ни одного приличного слова. На языке вертелись лишь обидные обвинения.
На каменных конях мимо крепости к эшафоту промчались конвойные в красных платках. Они летели и трубили.
Валентина Ивановна высунулась в бойницу, проследив за ними. Но туман мешал разглядеть детали. Зато было отлично слышно, как народ с воплями шарахался в стороны от каменных копыт.