– Гляди, наши-то…
За глашатаями через площадь с посохами, выставленными вперед, промчалась еще одна бешенная четверка.
– Что происходит? – спросил Олаф, вернувшись к окну, где виднелась тропинка. Он выглянул вниз. Гораздо важнее было отправиться за Лидой.
– Решил бежать за ней?
– Может и так.
– Погоди. Сейчас вернется.
– Не вернется! – воскликнул Олаф. Нервы у него сдали. – Когда тебя поджидает на границе Мор не шибко то вернешься, вы так не считаете?
Он прикидывал как спуститься на землю, если вылезти из окна. Внизу с другой стороны на каменном уступе он увидел подобие прорубленных ступенек, уходившие в туман. Какой высоты насыпь крепости разглядеть не представлялось возможным.
– Что? – недоуменно посмотрела на него Никишова. – Если бы там был Мор, пламя бы уже бесилось. На границе спокойно.
– Снова не правда. Я слышал, как кто-то крикнул «первый». Значит была опасность, но чего-то там не было, и вы проигнорировали.
– Не было огня - один дым. Так мы обозначаем наши капканы. Когда на границе кто-то ловится, то идет столб черного дыма. Мы видим его отсюда. Нет огня, значит либо тревога ложная, либо зараза сдохла.
– Зачем вы отпустили Лиду? Вы наверняка видели, что девочка очень слаба!
– Видела, конечно, глаза то у меня на месте. Вот сюда смотри, – Валентина Ивановна бросила Олафу под ноги увесистый мешочек. Судя по звуку, он был набит стеклянными пузырьками. – Мы накачали ее таким количеством лекарств, что мертвого из гроба поднимет. Все, что нам остается - это ждать.
– Значит есть шанс, что Чайка пощадит девчонку? – спросил Олаф. При упоминании Клобука его голос надломился и выдал по-детски наивную надежду.
– Ты не хуже меня знаешь, что это невозможно, – фыркнула старушка, сморщив без того сморщенное лицо, и строго спросила, вглядевшись в воспаленные глаза Олафа. – Сколько ты не спал?
Олаф пожал плечами. И без слов было понятно, что он не спал долго. Валентина Ивановна передала ему с дубового стола стакан воды. Олаф вежливо отказался. Он хотел пить, но побоялся, что возьмет стакан, и от дрожи вся вода расплескается через край. С тех пор как он ступил на проклятые земли, колени и руки его не слушались, они жили собственной жизнью.
– Лида больна, но это не инфекция. Ни в какие времена и никто не сможет найти для нее лекарство. Только природа, – сказала старушка, глядя на взбесившихся чаек.
– К чему вы так говорите? – спросил Олаф, облизнув пересохшие губы.
– К тому, что Клобук - обманщик. Мне остается только надеяться, что Чайка остался тем, кого я знала много лет назад. Клобуки изменчивы. Чуй, Любовь - кольцо, а у кольца нет конца, – щелкнув пальцами, заявила Никишова.
– Значит Лида сказала вам, зачем ищет свиток…
– А как же? Она рассказала мне все. Добрая душа. Я пыталась привести ее в чувства, ведь девушки только кажутся глупыми, когда влюблены.
– Если она пошла, значит вам не удалось ее вразумить.
Никишова с легкой улыбкой покачала головой.
– Я присматривала за ней. Ждала, что в последнюю ночь Лида откажется. Но она только ворочалась с боку на бок постели, то порываясь разбудить меня, то возвращаясь в кровать, то лежала пластом на спине и вздыхала. В Адреонопле стоит необычная жара - она не давала нам заснуть.
Олаф снова посмотрел вниз на каменные ступеньки. Прыгать с крепости, как ему казалось, было слишком опасно. Еще не хватало сбить пограничные чаши. Вода в них сдерживала туман.
Валентина Ивановна тихо хихикнула, по звучанию это было похоже на перезвон бубенцов. Олафа этот смех пугал. Глядя на сморщенное старое существо ему все чудилось, что внутри дряхлой оболочки прячется девочка. Это конечно было невозможно, Олаф это понимал. Но, слишком уж странной была эта Валентина Ивановна – легендарная убийца Зараз.
– Что тут смешного? – спросил он.
– Подожди и увидишь, – ответила женщина. – Прояви терпение. Как жарко! Воздух такой тяжелый… Наверно будет гроза.
– На небе ни тучки.
– Здесь все шиворот на выворот. Летом снег, гроза без туч… Проклятый остров, чего ты ожидал?