– Чайка накажет Спэка. Он поможет отнять свиток. Он должен… – прошелестела Лида и затихла, облокотившись на плечо Олафа. Вместе они смотрели, не отрываясь, на Клобука по имени Чайка, на которого из тумана ползли звероподобные заразы. Олаф сразу узнал их. Это были Лихорадки: чудовища, напоминавшие женщин, только у них по шесть пальцев и длинный голый хвост. Конечно, ни хвостов, ни пальцев с такого расстояния Олаф не мог разглядеть, но он столько раз видел Лихорадку на плакатах в доме Белояра, что узнает заразу с любого расстояния.
Осознав с кем сражаются у эшафота, Олаф попятился.
– Нет! Я хочу смотреть на него… – хочу отказала Лида, – смотреть как мы победим.
Олаф вдруг понял, что тоже хочет смотреть на сражение Клобука с войском Мора.
Напоминающие голых кошек–сфинксов, Заразы карабкались на разрушенную крепость, на пылающие обломки крыши. Они проделывали самые головоломные акробатические трюки: укорачивались от наступающего пламени, половиной тела вжимаясь в скалы, а другой половиной повиснув над бездной огня. Огонь поддерживали те самые смельчаки в белых масках, доблестно сражавшиеся и не отдававшие заразам ни пуда земли. Но эти голые «кошки» неустанно лезли на рожон, рискуя провалиться в огненные тартарары... которые раздувал крыльями Чайка. Защитники, посохи которых сверкали сквозь черные клубы дыма и белые струи тумана, метались, отбрасывая за границу врагов. Они и не знали, что над ними как черный щит висит Клобук.
Олаф все–таки отшатнулся, когда Чайка вдруг начал расти. Все происходило точно в кино, персонажи которого вдруг сошли с экрана: странные, чудовищные, тени Клобука тянулись выше и выше, и грозили разорвать розовое небо в клочья.
Когда Лихорадки были отброшены за границу, сторожилы выстроились в линию, чтобы воздвигнуть стену и разогнать туман огненным вихрем.
Полетели струи огня и пепла, но туман мягко и бесшумно поглощал их все атаки до одной. Тогда атака сторожил становилась все яростнее.
«И откуда у этих людей столько смелости и сил?» – спросил себя Олаф и с усилием оторвался от небывалого зрелища: туман настиг его и уже примерился облизать ботинки.
К этому моменту Чайка был таким большим, что, по мнению Олафа, перерос гору Рогервик, пик которой переводчик каждый день разглядывал из окна своего кабинета.
Клобук, обрамленный розовым небом, застыл на мгновенье, затем прыгнул вверх, поджав лапы, взмахнул громадными крыльями и, камнем упал на землю. Это произвело странный эффект. Туман будто затвердел и приобрел четкую границу. Эту границу тут же уловили люди в масках и проворно выставили перевернутые чаши–ловушки.
В тот же миг пламя потухло, воцарилась мертвая тишина. Чайка помог загнать зараз назад, а установленная граница вернула под розовое небо хрупкое равновесие.
Чайка откинул назад голову и повернулся к Олафу красным глазом, а затем в приветственном жесте, бросая на плато громадную тень, поднял вверх два крыла.
– Аплодисменты… – прошептала Лида с отдышкой. – Я горжусь тобой…
Клобук слегка наклонил голову, принимая заслуженную похвалу, а в голове у Олафа раздались воображаемые аплодисменты. Спустя годы, вспоминая эту битву, он не мог понять, откуда возникла торжественная фантазия в такой трагичный момент.
Пока Клобук праздновал триумф, а люди на плато восстанавливали разбитые чаши, туман поднялся волной и упал на лес и скалы. Он двигался беззвучно, безвольно, будто кто–то перемешивал густой кисель.
И в этот момент, холодная волна обдала Олафа и Лиду, будто сама смерть дыхнула на друзей. Олаф опустил глаза и увидел, что под кривым поваленным стволом улегся Мор. С человеческим лицом и очень гибким обнаженным телом, он обманчиво казался беззащитным. Мор пристально глядел на Олафа, а трава под ним скручивалась, чернела и умирала. Спустя секунды гладкое тело существа возлежало уже на черном пятне выжженной земли и готово было прыгнуть на напуганную жертву.
Но пронзительный крик отчаянья со стороны эшафота спугнул заразу. Мор развернулся, как змея, вильнул длинным голым хвостом и исчез в тумане.
– Это Чайка его напугал, – пояснила Лида.
Пятясь назад, Олаф, наконец пересек невидимую границу и тень Чайки исчезла. Он оглядел горизонт. Виднелись только искривлённые злой силой чахлые деревья, угрюмые скалы и небо…Прозрачно–розовое чистое небо, которое теснили свинцовые тучи на горизонте.