Белояр Корт стригся коротко, поэтому на его шее хорошо был виден большой ожег. Шрамы достались доктору в память о тех временах, когда он служил на арене. О том, что он когда-то был военным врачом, говорили и выправка, и угловатые движения, и походка – напористая, твердая. Спина и руки у Белояра были такие могучие, что Олаф невольно думал о том, как же доктору в лучшие времена шла военная шинель! Олаф уважал друга и очень радовался, когда тот просил его об услуге, что и произошло на днях.
В кабинете ждал второй коллега Олафа, зоолог Кристофер МакАллин. Белояр и МакАллин единственные, с кем Олафу удалось сблизиться за целых два года службы. Но зоолог зашел к доктору не на утреннее дружеское чаепитие. Невиданные чудовища зверски растерзали бедняге предплечье.
«Да, придется попотеть, чтобы кость зоолога снова обросла мышцами», – сообразил Олаф. От вида таких серьезных ран Олафа мутило. Он отвернулся.
Под глазами МакАллина залегли глубокие тени, но он улыбнулся и приветственно протянул Олафу здоровую руку. Олаф руку пожал, отводя глаза. МакАллин только болезненно рассмеялся.
– Опять испугался? – Усмехнулся доктор, возвращаясь к перерванному делу. Он обрабатывал рану.
В кабинете стоял запах горьких трав и спирта. Олаф сел от раненого подальше, выложил на стол сверток в хрустящей бумаге и достал из него кульки с парашками. Доктор опустил окровавленную марлю в чашку с серовато-зелёной жидкостью и принялся смешивать порошки Олафа с мазью в чашке. Сладко запахло медом. Этот аромат затмил собой даже горький спирт. Доктор нанес получившуюся мазь на рану. МакАллин заметно расслабился. Лекарство подействовало, тогда Олаф и сообщил:
– Сегодня мне пришло письмо из Патестатума. Просят явиться к одиннадцати.
– Думаешь, они узнали, что ты купил на Скупке порошок? – Спросил МакАллин, его мучала отдышка.
Олаф пожал плечами.
– Я так не думаю, – невозмутимо отозвался доктор. – Олаф конечно выглядит бестолково, но не мог ведь он попасться на таком простом деле, верно?
– Верно! – Огрызнулся Олаф, и его очки съехали на кончик носа, еще он хотел гневно «зыркнуть» на доктора, но там рядом была истерзанная рука, поэтому он предпочел не смотреть.
– Я говорил тебе не возвращаться на Скупку! – Покачал головой МакАллин. – Просил же, не делать мне таких одолжений, Григер. Не в твоем положении.
Олаф только отмахнулся и продолжал вопрошать вслух:
– Почему же они вызывают меня? В канцелярии знают, что я в отпуске, так в письме и написали, представляете.
– Не будет у тебя отпуска! На что ты вообще рассчитывал? – Белояр медленно вытащил марлю. Олаф услышал, как хлюпнул вязкий раствор, и поморщился.
Повисло молчание, на протяжении которого доктор клацал ножницами, скрипел ступкой и гремел баночками. Олаф увидел, как доктор снимает белый халат, сообщая так друзьям, что его работа здесь закончена.
– Оставайся у меня до завтра, – похлопал Белояр пациента по забинтованному плечу. – Там будет видно. Скорее всего, вернешься в замок.
– Да, – кивнул МакАллин. – Хорошо бы вернуться завтра, не хочу терять жалование.
– Ладно, – Белояр и Олаф помогли зоологу перейти из кабинета в комнату, где уложили на кровать.
– Через пару дней будешь как новенький, – сказал зоологу Олаф.
– Твоими стараниями, – улыбнулся тот, и скривился, поправляя бинт на руке.
– Брось…
– Нет, Олаф, я серьезно! В долгу не останусь!
Тут Белояр крикнул из коридора:
– Григер, отстань от него!
– Vedi, è ancora una spina nel fianco, (Видишь, он всё та же заноза в заднице.) - пробурчал Олаф, радуясь, что доктор его не поймет, даже если услышит.
МакАллин слабо рассмеялся:
– Идёт подготовка к Руену. Будет маскарад, – сказал он, а Олафу сразу загрустил. Да, подготовка к летнему фестивалю шла полным ходом. Уже украсили улицы, на площади развернулась ярмарку. Олаф ждал праздника, как ребёнок ждет дня рожденья. Летний фестиваль был ещё одной причиной, почему он хотел поскорее расправиться с работой, и уйти в отпуск.
– Хорошенько погуляйте с доктором за меня. А я уж как-нибудь поправлюсь.
Голос МакАллина стал затихать, он быстро задремал, и Олаф вышел, бесшумно притворив за собой дверь.