– Ничего нового для Гардарики в этом сезоне не предвидится. Могу дать совет, РК следует лучше охранять свои корабли. Вещевоз не дремлет, а вам, господа хорошие, урожай жемчуга перевозить. Мое почтение… – прочел Олаф вместе со Спеком в унисон. Господин Лурье, от такого ответа побагровел.
Тут встрепенулась Лида:
– Чайка, погоди… – Воскликнула она, и опять странно покачнулась. – Ты не можешь просто уйти, эти люди нуждаются в нашей помощи!
Ростих в недоумении уставился на Лиду, а Олаф даже раскрыл рот. Нужно обладать не дюжей смелостью или очень скудным умом, чтобы приказывать Клобуку!
Снова тягостная пауза. Между тем, напряжение нарастало. Олаф чувствовал это каждым своим нервом. И следующие слова Лиды, снова удивили его:
– Простите, а если я сейчас выпью таблетки - это будет уместно?
– Д-да, – запнулся Олаф, – конечно, не стесняйся.
– Тогда могу я попросить стакан воды?
– Кхем, – Олаф подозвал следователя, который превратился в одно сплошное ухо, – велите подать воды.
– Что-о-о? – протянул тот разочарованно.
– Воды! Что вам не ясно?!
– Да, всё ясно.
Воду подали в мгновенье ока. Пока Лида откупоривала стеклянный пузырек и принимала таблетки, Лурье не сводил с нее колючих глаз. Неожиданная пауза в допросе видимо была ему не по нраву. Он облизнул шрам на губе, наклонился к Ростиху и тихо отдал тайную команду. Ростих неприятно скривился, но кивнул.
«Д-а-а, вот РК и надоело делать хорошую мину при плохой игре…» – Отметил про себя Олаф.
Лида тоже заметила эту перемену в окружающих. А Ростих, поставив точку, неестественно замер, уставившись на только что написанный текст. И снова застрочил по листку со страшной скоростью, будто в нем открылось второе дыхание. Олаф едва успевал делать собственные заметки, подглядывая в стенограмму Ростиха.
– То есть, ты хочешь сказать, что можно задавать любые вопросы? – Обрадовался Ростих, обращаясь к бесплотному Клобуку.
Лида вдруг замерла, а воздух вокруг стал не то чтобы холодным, просто неприятным. По спине Олафа скатилась капелька пота. Навалилось чувство ужасной тесноты и духоты. Ростих же строчил, как заведенный. Олаф наклонился к нему через стол и посмотрел в листок:
«Нет. Это значит, что теперь вопросы вам буду задавать я. Удивительное совпадение, я нашел на складе Патестатума связки красного тимьяна. Упс-с-с, кажется, торговать тимьяном может только Родовой Круг. Как интересно! Если сторожилы везли тимьян на засолку для своих домашних, то вопрос снимаю… К тому же уважаемого господина Спэка не предупреждали о встрече с Вещевозом на этом складе. Уважаемый господин Лурье забыл об этом, видно так торопился с Ятребской Скупки, что и переодеться забыл. Там на Ятребе у нас зима! Зачем же РК ищет знакомств с Вещевозом – таким злобным разорителем застав Патестатума? Лурье хочет отрицать? Но что же делал на пиратской Скупке такой уважаемый господин, как Жак Лурье? Кажется, сторожилы Патестатума не в курсе ваших тайных дел, Жак? Да и вообще, я посоветовал бы вам держаться от Благовещенска подальше…»
Ростих молчал, не зная, как себя повести. Он обернулся, ища поддержку у чинных господ, и замялся. Олаф понял: только что Клобук раскрыл козыри враждующих сторон. И лучше бы этим козырям и дальше оставаться в рукавах.
«Это последняя капля…» – Смекнул Олаф, и хотел было вмешаться в разговор, пока господа в черном и сторожилы окончательно не рассорились. Но подобрать нужных слов он не успел, Лида опередила его и обратилась к Ростиху:
– Скорее! Чайка, он… – Пролепетала девочка, побледнев, и глаза ее точно подёрнулись тонкой пленкой. В тот же момент с запотевшем стаканом воды на журнальном столике произошло странное. На нем проявились отпечатки призрачных пальцев.
Несколько человек разом, не сговариваясь, трижды плюнули через левое плечо и побежали к выходу, точно их ошпарили кипятком.
– Стоять на месте! – Гаркнул Лурье, щеки у него пуще прежнего пылали, а шрам белел узкой полосой. Лурье демонстративно схватил стакан с отпечатками Клобука и стал жадно пить из него. Олаф даже подпрыгнул в кресле. Следователь Спэк сдавленно крякнул. Такой выходки от Лурье никто не ожидал. Когда стакан был опустошен до капли Лурье бросил его под ноги следователю и по полу со звоном покатились тысячи осколков.