Ростих уставился на нее.
– Что ты на меня все утро таращишься? – Поежилась она.
– Ой, извини. Но ты не можешь пойти со мной.
– Почему? Я не знаю, что делать! Скажи к кому обратиться? Этот господин, – Лида с опаской посмотрела на своего конвойного, – меня преследует. Кстати вот, что было у меня в комнате, я ничего не понимаю. Это пропуск?
Ростих глянул на рисунок.
– Пропуск?! – Он хотел рассмеяться, но сдержался. – Мы в Гардарики так пишем, спиралями. В записке сказано, что за тобой в восемь зайдет Олаф Григер, и так же сказано, что он твой переводчик. Но, кажется, он опаздывает. Я слышал, за ним водится такой грешок.
– А я еще и сама ушла! Надо срочно вернуться, может быть, мы с Олафом успеем встретиться. Ой, Ростих, у меня как будто земля из-под ног уходит!
– Давай договоримся, – сочувственно вздохнул Ростих. – Если господин Григер сегодня не объяснит тебе всё, мне говорили он немного… немного эксцентричный, то я на днях выкрою время, и мы сходим пообедать в булочную через дорогу. Тогда я все расскажу. Идет?
– Да.
Ростих хотел было уйти, но вспомнил о том, что он мальчик хорошо воспитанный и уважающий девочек.
– Спасибо, что разбудила. Это очень важно для меня, – поклонился он Лиде.
Потом снял с сюртука золотую брошь с завитками и протянул ей. На прощание он бросил через плечо:
– И не ешь в ресторане Патестатума! Держись там.
Она заколола брошью жабо под горлом и попросила конвойного вернуть ее назад в комнату. Эту не хитрую просьбу он понял интуитивно.
Олаф уже ждал ее, сидя на подоконнике. Жилет его блестел серебряными пуговицами, а белая рубашка светилась. Выглядел переводчик нарядно. На щеках у него играл румянец, и это было гораздо лучше вчерашней серой бледности. При первой встрече Олаф показался Лиде перепуганным до невозможности. Сейчас он был очень даже мил и приветлив. Толстые очки делали его голубые и без того круглые глаза, еще больше, и еще добрее. Олаф походил на доброго и пучеглазого лемура.
– Привет, – махнул он, во все глаза глядя на Лиду. – Шелка тебе очень к лицу, дорогая.
– Вот, ваша записка, Олаф. Я же могу вас так называть?
–Да. Это будет уместно, потому что меня так и зовут, – улыбнулся он и глянул на записку, которую Лида держала в руке.
– Черти… Прости, это моя вина, я написал записку на языке Гардарики. Вчера все смешалось в голове, и я забыл, что ты не знаешь язык.
Лида прошла к столу и облокотилась на него. Беготня по ступенькам ее утомила. Лифтов в Гардарики, видно, еще не придумали, а поселили бедняжку аж на восьмом этаже.
– Не пойму, где нахожусь. Это параллельное измерение или что?
Олаф только слегка улыбнулся и заметил:
– Корсет ты не надевала…
– Представьте себе! Я не смогла бы его затянуть.
– Ничего страшного. Кстати, наряд тебе подарил РК.
– Кто?
– Родовой Круг.
– Они у вас главные? Типа президента?
– Они главные, но совсем иначе. Типа президента тут у нас Скипетр, и мы с тобой сидим типа в министерстве внутренних дел, в Патестатуме. А Родовой Круг у нас вроде официальной мафии. Смотрела фильмы про итальянских мафиози? Я как вижу эти булавки с золотыми буквами «РК», – Олаф указал на брошь Ростиха, – так сразу вспоминаю про дона Карлинэ. Криминальные разборки, хорошие манеры, ужасающие принципы… Только я этого не говорил! – Олаф нервно хихикнул.
– Тогда понятно, почему Ростих так спешил домой. Он сказал, что его будут ругать.
– Да, ругают в Круге - будь здоров. Хотя я про семью Ростиха знаю мало. Он же Никишов? Да, точно, Никишов. Это одна из правящих семей. Всего их в РК двадцать пять, хотя я смотрю тебе не очень интересно. Ты завтракала?
– Нет, конечно. Я даже не умывалась.
– Вот значит как. Ну, тогда пошли скорее разберемся с этим и прогуляемся по городу. В Гардарики сегодня праздник, ты, наверное, заметила, какие все разряженные?
– А как вы попали ко мне в комнату? Тот человек запер дверь.
– Запер? – Расхохотался Олаф. – О, дорогая, дверной засов вряд ли удержит меня. Вот смотри, я научу, – переводчик медленно нарисовал пальцем на двери четыре руны и обвел их в круг. – Это универсальный ключ – не злоупотребляй им и не благодари.