Удивительно, как быстро Олаф переключался с темны на тему. Лида никак не могла сообразить, о чем переводчик думает. Пока Лида решала остаться смотреть парад или идти за Олафом, он уже заглянул в ближайшую сувенирную лавочку, где у женщины в чепце с кисточками выбрал три свистульки в виде сов. Глиняные совы могли утробно ухать, махать крыльями и цепляться за палец крошечными лапками, точь-в-точь как живые. Сначала Лиде показалось, будто их глиняные бока хрупкие, но совы оказались на удивление крепкими.
– Бери две, вторую отдашь Ростиху. Думаю, он таких в своем РК не купит. Ему понравится. Бери, бери. Отдашь при встрече.
– Спасибо большое, но у меня нет денег.
– У меня тоже! – рассмеялся Олаф. – Здесь ни у кого нет денег, только жемчуг. А свистульки можешь считать подарком от Десятого отдела. Нам с тобой выписали премию, которую можно смело потрать. Э-э-э, прежде чем тебя отпустят.
– Почему вы сделали такую длинную паузу? Меня что отпустят нескоро?
– Не слышу в голосе разочарования! Отпустят, конечно. Дело то не в этом… Короче, вахми, – Олаф кивнул на глиняную сову. – Они умненькие, просто скажи ей умолкнуть.
– И сова застынет как неживая?
– Нет, – удивился Олаф, спрятав свою фигурку поглубже во внутренний карман жилета. – Просто станет вести себя потише.
– Забавно.
Лида приказала птичкам умолкнуть и тоже спрятала их в карман, чтобы не потерять. Вахми в складках ткани недолго копошились, а потом затихли.
– Чайка, смотри, что мне подарил Олаф! – Шепнула Лида. Но Чайка куда-то запропастился.
Вместе с Олафом они прошли цветной бульвар и повернули к морю. Прохожие и отдыхающие встречались реже. Олаф все говорил и говорил про вахми, пока Лида разглядывала грушевые сады, где прятались влюбленные парочки.
– Я в этом саду тоже впервые целовался, – признался Олаф.
– И поэтому вы вдруг так раскраснелись? – Рассмеялась Лида.
– Не поэтому, – смутился он. – Я ведь решился на самое настоящее злодеяние, вернувшись в этот квартал.
– Как это, вернувшись?
– Да-а-э-это трудности перевода. Просто хочу сказать, заявляясь сюда, мы поступаем очень дерзко. Пришли на пяточек к Якушу в Авсень, сума сойти! Кому скажу, не поверят.
– Давайте уйдем.
– Ага, бегу, пятки сверкают! Кто еще пойдет со мной, а один я ни ногой! Вот и он, наш квартал, Скупка.
После этих слов Олафа, Лида вдруг поняла, что в стране простодушного и безудержного веселья имеются очень непритязательные домики, даже целые улицы. Маленькие деревянные лачужки, косые заборы, густо поросшие виноградом, уже не так радовали. Значит и здесь есть бедняки.
На земляной улице стояла всего одна каменная усадьба. Олаф остановился у ее ворот и стал вглядываться в окно с розовыми занавесками:
– Здесь живет Якуш. Вчера он стал бароном Скупки на три года. Как можно было за него проголосовать?! Я не понимаю. Или снова жребий тянули… – Бормотал себе под нос переводчик, заглядывая в окно. Казалось такое странное и не слишком пристойное поведение, его ни капли не смущало. Но внимание Лиды сразу захватил двор усадьбы.
За длинным столом расселись красивые господа в длинных расписных одеждах, как бы сошедшие со старинной гравюры. Лида даже не сразу поверила, что они в четырехмерном измерении, люди казались плоскими. Вокруг толпился менее знатный народ. Мужчины и женщины толкались и старались пробраться к праздничному столу, прямо как дети к лоткам с сахарными петушками.
В это время по праздничному столу бегал паренек лет тринадцати. Даже среди разодетой толпы он выделялся красными сапогами и белоснежной шляпой.
Олаф, наконец, оторвался от окна и тоже взглянул на сборище.
– Здесь любят поговорить о морали, политике, о жемчуге, то есть о деньгах. Жемчуг - главная святыня господ на Скупке. Вон видишь, того мужика с рыжей бородой, у него более пяти тысяч последователей, ему принадлежат семь главных ломбардов на Ятребе. Считай, это покруче, чем владеть биржей. Видишь, с ним никто не садится - боятся. А ребята, что дежурят вон там, в переулке - его армия. Говорят, этот тип вечно чего-то боится. Да и суеверный до ужаса, весь в амулетах. Впрочем, ему все это дозволительно, он тут главный. Прозвище у него Якуш, а настоящее имя никто не знает. Рядом сынок его - Сафл, он браконьер.