– А долго ждать?
Олаф не ответил. Он изучал круглые желтоватые листы и сравнивал их с таблицами под стеклом на столе.
– Как я буду объяснять Стражу, почему ты оказалась у доктора Корта? Ведь ясно, что табличку в дом Белояра дал тебе я!
Олаф перевел глаза на Лиду, и она поняла, что беднягу ждут неприятности.
ГЛАВА 17. НОВАЯ НАДЕЖДА ИЛИ СТАРИКИ, ПОЕДАЮЩИЕ ПЛАМЯ
"ТУГОУХИМ! Вы глухи? Заморские настойки "Здравый смысл" улучшают слух, так же как очки улучшают зрение. Помогают восприятию звука, избавляют от шума в ушах и защищают чувствительные уши. Высылаем по первому пребыванию. Всеобщая контора. Ятреб. Док 35."
(Газета «Хроники АБО», раздел объявления, 2 июля 5008 года.)
В Десятый отдел Лиду доставили рано утром. Ответа от Старейшин РК она вместе с Олафом прождала до самого обеда. За это время переводчик так и не придумал оправданий перед начальством, поэтому лицо у него было озадаченное и печальное одновременно. С Лидой он совсем не разговаривал. Ей было от этого ужасно грустно и в то же время интересно: о чем Олаф думает?
– Знаете, я даже не знаю, что предполагать… Почему мы ждем так долго? Может про нас забыли? – спустя еще три часа от полудня Лида решилась прервать затяжное молчание.
– Забыли? – усмехнулся Олаф, подходя к окну. На широком подоконнике кто–то оставил большое поле для питца, разделенное на четыре зоны. Поле поддерживали сразу четыре резных подставки. Олаф разложил золотые и белые камни и двигал ими, будто это помогало ему успокоится. Но когда он нетерпеливо смел чужие фишки обратно в кожаный мешок и затем выложил на подоконник свои собственные кремни, Лида поняла, что игра только раздражала переводчика. Он раскидал по подоконнику, казалось совершенно хаотично, белые камушки с голубыми спиралями и знаками. Затем Олаф решительно поправил сползшие на кончик носа очки и шумно выдохнул.
– Вы гадаете на рунах? – подошла ближе Лида. – У меня в отделении лежала женщина, она делала также…
– Не знаю, что она там делала, твоя знакомая, но это не гадание, дорогая. Это наука! – гордо заявил Олаф. – Я преподаю ее в этом старинном заведение. Руны помогают мне отогнать дурные мысли. Нет лучшего оберега, таково мое мнение. – Улыбнувшись он добавил, – Мнение, с которым никто не согласен.
– Жаль, что у меня нет такого дела. – Проговорила Лида, потрогав кремни на доске. – Скоро уже я поеду? Надоело ждать.
– Как по мне, так лучше не иметь с РК дел. Хотел бы я сопровождать тебя, но «Увы!» и «Ах!».
– С вами было бы куда спокойнее.
Вместе они посмотрели вдаль, где в белом тумане тонул черный пик горы Рогервик, а у подножья зеленел хвойный лес. Рядом в долине курилась дымом одна единственная труба жилого дома, который напоминал замок в миниатюре с тремя крошечными башенками.
– Там живет другой сторожила – наставник, господин Кристофер МакАллен, он зоолог. – Пояснил Олаф, заметив интерес Лиды. – Он отдалился от людей, чтобы лучше понимать животных.
– Какой странный!
– Да, наверное, Кристофер именно таков. Однажды, МакАллен дрессировал вульверинов, диких невидимых собак. И я лично видел на его руках укусы. И раны эти дымились зеленым дымком. Можешь представить?
Лида хотела сказать, что после того, как собственными глазами видела превращения Ростиха в трехглазую щетку для обуви, теперь вполне может представить все, что угодно. Не сказала она этого, потому что в канцелярию вошел секретарь и с ним несколько мужчин. Они загалдели наперебой, не давая друг другу договорить и не дослушивая до конца. Олаф тоже принялся кричать и размахивать руками. На шум из коридора сбежались еще сторожилы в бардовых сюртуках. Вновь прибывшие стали задавить один и тот же вопрос. Каждый на свой манер. Но и они очень быстро влились в спор.
Пока Лида пыталась схватить момент, чтобы вставить хоть слово, рядом с ней материализовался конвойный в красном платке. Он стоял, облокотившись на подоконник локтями. Казалось, что он был здесь с самого начала, то есть с тех времен, когда заложили первый камень замка. За его спиной грозно и величаво поблескивали камни сразу трех посохов. Сторожилы увидели его, поклонились, но не удивились, что в очередной раз заставило Лиду усомниться в собственном зрении.