– Лида, – наконец повернулся к ней Олаф, – в Круге дали добро. Теперь придется ехать. Отговорками не отделаться.
– А я и не собиралась отказываться.
Олаф раздраженно покачал головой. Второй конвойный в платке, как цивилизованный человек, вошел в дверь с легким стуком. В руках он держал Чехол, высоко подняв его, чтобы тот не касался пола. Внутри были завернуты черная форма с красными галунами, жесткий красный платок и сапоги.
Поговорив с вошедшим, Олаф повернулся к Лиде:
– Все будет хорошо.
– Я справлюсь. Чайка поможет мне, – уверила она Олафа, принимая у конвойного платье.
На ее слова Олаф ответил гримасой, отдаленно напоминавшей улыбку, и сказал:
– Хотел бы я за тобой присмотреть, да кто ж меня такого обыкновенного пустит?
Переодевшись в кабинете, Лида вернулась в канцелярию, где один конвойный заплел ей волосы в косу, точь-в-точь как у Ростиха, а второй закрыл ей лицо платком, как будто она бандитка. Когда приготовления закончили, стало похоже, что конвойных в комнате трое, но третий пониже других.
– Зачем все это?
– Маскировка, – пояснил Олаф. – В Круге считают, что среди приближенных есть пособник. Было решено скрыть твою личность, чтобы предатель не узнал тебя раньше времени и не успел сбежать.
– Думаете предатель может знать меня в лицо? Вы думаете он был на допросе?
– Я? Я не думаю об этом. Знаю только, что все происходящее мне не нравится! Но даже из такой ситуации можно извлечь пользу. Рекомендую тебе, если выдастся возможность, попросить у Старейшин Двулистник Грея.
Олаф крепко сжал Лидину руку.
– Что ежишься? – Шепнул он. – Больше не рвешься восстанавливать справедливость?!
– Не в этом дело… Костюм жмет и в нем ужасно жарко!
Олаф разочарованно вздохнул. Видимо он делал ставку на трусость Лиды и просчитался.
– Конечно жмет, – поморщился переводчик, – предполагается, что ты одеваешь под низ корсет, к тому же форму раздобыли всего за полчаса. Ладно отправляйтесь. Быстрей бы все это кончилось!
И не успела она разломить табличку, как тут же ударилась обо что–то головой. Оглядевшись, Лида поняла, что находится в низком узком коридоре, напоминающий кротовый туннель. С одним только отличием: пол и потолок здесь выложили мелкими мерцающими камушками.
«Про низкий потолок мог ли бы и предупредить!» – Лида ощупала шишку на макушке.
Конвойный уже прошел впереди и ждал ее.
Из коридора она выбралась в просторный зал, очень похожий на амфитеатр, только ступенек для зрителей было всего три, и кто–то заботливо разложил на них подушки.
Пол под ногами сиял, как гладкий лед. Все было вычищено, и отполировано до блеска. В середине высился каменный стол. В столе находилось углубление, где бушевало пламя. Оно так быстро дрожало, что со стороны казалось будто огонь застыл на месте. По всюду на стенах развешаны гобелены с выцветшими орнаментами, а под ними на ступенях взволнованно сидел народ. Все в черном, а на одеждах красные узоры и фестоны. Пахло здесь как после грозы.
У очага стоял дедушка с отрешенным лицом, тоже в черном. Только обут он был в странные сапоги, сделанные из крокодиловой кожи. Переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, он мешал пламя золотой ложкой на длинной ручке, точно в руках у него половник, а очаг – закипающий в кастрюле суп.
Лида неловко поклонилась присутствующим и конвойный усадил ее на нижние ступеньки позади старика с ложкой. Сами они сели чуть поодаль, но тоже на первый ряд.
Появлялись и другие охранники. Люди вокруг переговаривались, но Лиде до них уже не было дела. Все внимание поглотил ОЧАГ! Такого обыкновенного и, в то же время, чудесного огня Лида в жизни не видела.
Искры, яркие как ёлочные гирлянды, вспыхивали и взлетали, очерчивая силуэт старого косматого «повара». Попадая на мебель или стены, они соскальзывали вниз дождевыми каплями. Чем дольше старик мешал огонь, тем ярче вспыхивали искры: то красным, то синим, то желтым. Огни взлетали все выше под сводчатый потолок. Из очага время от времени раздавался треск, шуршание, шипение.