– Долго, как долго, – произнесла старушка, проведя рукой по замысловатой резьбе двери, вросшей в землю. Волосы ее разметались по спине буйной белой гривой, а лицо все было измазано в саже. Валентина Ивановна с силой выдохнула ночной воздух и перед ней появился Чайка.
– Чай, не ожидал что свидимся скоро? – спросила она Клобука, как старого дурга.
– Конечно ожидал, – ответил Чайка, снимая берет, – или я, не я.
– Я все равно рада, коли ты сам пришел без указки, – Валентина Ивановна ободряюще улыбнулась застывшей в изумлении Лиде.
– У меня есть для вас наша птичья воля.
– Выкладывай, – велела Валентина Ивановна.
Но тут в разговор влезла Лида:
– А вы не хотите узнать, что будет с вором?
– А что будет–то? Суд огня. За много лет в Родовом Круге не придумали ничего нового, – подала старушка и обратилась к Чайке. – Говори, что имеешь!
– Я был во владивостоксих доках. Свитков там нет. Я был в доках скупщиков на Ятребе – свитков там нет. Но сторожилы упорно ищут Табу на Скупке. Водят меня и вас за нос.
– Мы доберемся до правды.
– Клобукам нет дела до правды, но некто упорно выставляет виновными скупщиков. И Круг помогает сторожилам в этом. Я вас предупреждаю, если хоть один из Клобуков пострадает, мы откроем огонь из всех орудий. Если хоть один из Клобуков погибнет, случится война и целью будет не победа, а справедливость. Граница запылает. И то, что вы имеете сейчас – страну на грани хауса, мы сотрем эту грань. Да, Круг был властью в Гардарики, душой и совестью, но эти дни прошли… то есть пройдут, стоит нам окончательно упустить свиток.
Чайка тяжело дышал и хмурил густые брови.
– Прошли значит! – Повторила Валентина Ивановна, точно пробуя слова на вкус. – Опасное заявление.
– Суровые времена.
– Где ты сейчас живешь?
– На Перевокзале.
– Как обычно, – причмокнула Валентина Ивановна. Она и Чайка кажется про Лиду забыли. – Вот значит что! Табула тебе пообещала билет?
– Не пообещала, а уже раздобыла. Он у меня в кармане.
– Покажи?
– Нет.
Валентина Ивановна усмехнулась и снова испытующе посмотрела на Лиду:
– Чайка, дорогуша, оставь нас на минуту.
– А как же Табу? Отвечайте, как вы намерены раздобыть свиток?
– Это дело Круга, не Клобуков. В любом случае ты–то узнаешь одним из первых. А пока ты и твои любимые в безопасности, по крайней мери от нас.
– Последний вопрос, – пристал Чайка, – зачем вы не следите за Табу? Всего шесть хранителей. Это халтура.
– Нас бережёт Очаг. Если судьбе угодно разгласить Табу, то охраняй, не охраняй – тайна будет потеряна. А если судьба защищает Табу, то почему нам не спать спокойно? Ты поди, поди… Поди ты!
Немного замявшись, переступая с ноги на ногу, Чайка исчез. Оставшись наедине со старушкой, Лида тоже сконфузилась. Валентина Ивановна явно хотела сказать Лиде что–то неприятное, но медлила. И девочка не удержалась:
– Почему кроме нас никто не выходит, что там делается на собрании?
– Родерик выясняет виновен господин Вигго или нет.
– А дедушка Ростиха?
– Невиновен. Теперь он скорее свидетель, нежели обвиняемый. Думаю, его отпустили и Ростих уже с ним. Скажи мне, почему Чайка согласился явиться на собрание? Как ты уговорила его?
– Я не уговаривала. Попросила по–дружески и он пришел. Он очень хочет сесть на поезд. Но прежде должен раздобыть свиток. Мы договорились помочь друг другу.
– Договорились значит. И что он попросил за свою помощь?
– Ничего.
– А просил он что-нибудь у тебя вообще?
– Да, кое-что.
– Что же?
– Проводить его через лес. За это он обещал мне лекарство.
– Через лес? Ты девочка, болезная, поэтому хочу предупредить…
– Не говорите только, что Чайка плохой! Он только что нам всем помог.